Из сегодняшнего дневникового улыбнула "Касыда об убежавшей колбасе" :-) Особенно Шейх Угрюм-Рахит-бен-Ладен-ибн-Урюк-Кизяк-кирдык. Оригинал здесь: darkmeister.livejournal.com/308014.html#
В день святого Николая всегда возникает чувство победы. И потому что Николай и победа тёзки, и потому что этот человек – пример истинного Великого кормчего. С праздником!
Из интервью Жигунова по поводу "Трёх мушкетёров": «Мы сохранили основные сюжетные линии и мотивы, но поменяли структуру взаимоотношений между героями. Добавили темпа и ритма, адаптировали разные истории под сегодняшнего зрителя. Богаче станут любовные сюжеты. Мы развили линию отношений госпожи Кокнар и Портоса. Отношения Арамиса и герцогини де Шеврез тоже будут показаны с предельной точностью. Драматичнее складывается связь между Атосом и миледи. А линия Бекингема и Анны Австрийской прописана шире и подробнее, она тоже получит неожиданное продолжение. В романе много интересных сюжетных поворотов и сцен, которые режиссёры обычно обходят стороной».
То есть "тщательнЕЕ" нужно будет вглядываться в голые зады героев? Или "прямо туда" героинь? (Моя распущенность именно так переводит концепцию "с предельной точностью". Я от нашего кинематографа другой трактовки не ожидаю.)
Хотя надеялся, что это будет прочтение классики в том свете, что государственник Ришелье приводит в чувство распоясавшихся абреков гордых гасконцев и впрягает их в ярмо служения стране.
Старая любовь не ржавеет. Это о об "Эскизах к двум детским портретам". Ещё один немецкий мальчик подпал под магическое влияние "странных существ". Какая-то национальная страсть. Откуда?
Цитата из дневника Запасной аэродромчик: "Но мы знаем, что у патриархатной мужественности есть и другая сторона - то, каким мужчина (даже насильник или чмошник) себя воображает. А воображает он себя, ясный перец, защитником, который целиком и полностью ответствен за женщину, постоянно ее опекает, кормит и защищает, и т. д. И при этом сам, все сам, а то "не мужык". Образ "мужчины, каким он должен быть". Ну так вот, Гаттс никаких компромиссов не знает и никакой середины не видит. Он на все сто не одно так другое, и если он отвергает роль насильника и уж тем более чмошника, то он так же на все сто становится для Каски настоящим "мужем - каменной стеной", и Миура совершенно беспощадно показывает, на что обречен мужчина, который всерьез воспринимает эту роль. А обречен он, ни много ни мало - на мученический венец".
По моему мнению, во всяком браке есть мученический венец. Это только Адам и Ева в раю до падения были счастливы абсолютно. А на земле даже когда оба вменяемы и живут в самой что ни на есть либеральной среде, они принимают друг от друга муку из-за самого повреждения человечества грехом. Если, конечно, сохраняют подлинный брак, а не устраивают фиктивный ради материальных благ. Не знаю, как в католической традиции, а в православной во время венчания так и провозглашают: "Святые мученики".
читать дальшеВ. Набоков. "Случайность". Несчастный эмигрант. подсевший на кокаин: "Звали его так: Алексей Львович Лужин. <...> ...быстро наклонялась его стриженая голова, напряженный лоб, черные, густые брови, подобные перевернутым усам. <...> Вспоминал он чаще всего кабинет в петербургском доме — кожаные пуговицы на сгибах мягкой мебели, — и жену свою, Лену".
В. Набоков. "Защита Лужина". Гениальный шахматист, для которого Медузой Горгоной была самая морда буден: "Через несколько минут Лужину стало скучно, как когда горло обвязано фланелью, и нельзя выходить. <...> <...> ...мальчик мог бы учиться лучше, что мальчик, кажется, не ладит с товарищами, что мальчик мало бегает на переменах… «Способности у мальчика несомненно есть, — сказал воспитатель, покончив манипуляции с глазами, — но наблюдается некоторая вялость". <...> Лужина перестали замечать, с ним не говорили, и даже единственный тихоня в классе (какой бывает в каждом классе, как бывает непременно толстяк, силач, остряк) сторонился его, боясь разделить его презренное положение. Этот же тихоня, получивший лет шесть спустя Георгиевский крест за опаснейшую разведку, а затем потерявший руку в пору гражданских войн, стараясь вспомнить (в двадцатых годах сего века), каким был в школе Лужин, не мог себе его представить иначе, как со спины, то сидящего перед ним в классе, с растопыренными ушами, то уходящего в конец залы, подальше от шума, то уезжающего домой на извозчике, — руки в карманах, большой пегий ранец на спине, валит снег… Он старался забежать вперед, заглянуть ему в лицо, но тот особый снег забвения, снег безмолвный и обильный, сплошной белой мутью застилал воспоминание. И бывший тихоня, теперь беспокойный эмигрант, говорил, глядя на портрет в газете: «Представьте себе, — совершенно не помню его лица… Ну, совершенно не помню…» <...> Тайна, к которой он стремился, была простота, гармоническая простота, поражающая пуще самой сложной магии". <...> Александр Иванович! Александр Иванович! Не было никакого Александра Ивановича".
Ф.М. Достоевский. "Преступление и наказание". Омерзительный делец староноворусского пошиба: "Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией <...> Петр Петрович Лужин. <...> Действительно, в общем виде Петра Петровича поражало как бы что-то особенное, а именно, нечто как бы оправдывавшее название "жениха", так бесцеремонно ему сейчас данное. Во-первых, было видно и даже слишком заметно, что Петр Петрович усиленно поспешил воспользоваться несколькими днями в столице, чтоб успеть принарядиться и прикраситься в ожидании невесты, что, впрочем, было весьма невинно и позволительно. Даже собственное, может быть даже слишком самодовольное, собственное сознание своей приятной перемены к лучшему могло бы быть прощено для такого случая, ибо Петр Петрович состоял на линии жениха. Всё платье его было только что от портного, и всё было хорошо, кроме разве того только, что всё было слишком новое и слишком обличало известную цель. Даже щегольская, новехонькая, круглая шляпа об этой цели свидетельствовала: Петр Петрович как-то уж слишком почтительно с ней обращался и слишком осторожно держал ее в руках. Даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских, перчаток свидетельствовала то же самое, хотя бы тем одним, что их не надевали, а только носили в руках для параду. В одежде же Петра Петровича преобладали цвета светлые и юношественные. На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое белье, батистовый самый легкий галстучек с розовыми полосками, и что всего лучше: всё это было даже к лицу Петру Петровичу. Лицо его, весьма свежее и даже красивое, и без того казалось моложе своих сорока пяти лет. Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон, в виде двух котлет [какая уничижительная подробность! как тот день, когда, притиснув к самому зеркалу лицо, я увидел под носом чёрные волоски и подумал: "конец детства? ну, нет, не дождётесь, не задохнусь в мясном и жирном гробу!"], и весьма красиво сгущались возле светловыбритого блиставшего подбородка. Даже волосы, впрочем чуть-чуть лишь с проседью, расчесанные и завитые у парикмахера, не представляли этим обстоятельством ничего смешного или какого-нибудь глупого вида, что обыкновенно всегда бывает при завитых волосах, ибо придает лицу неизбежное сходство с немцем, идущим под венец. Если же и было что-нибудь в этой довольно красивой и солидной физиономии действительно неприятное и отталкивающее, то происходило уж от других причин".
Какой общий знаменатель у этих людей, носивших одну и ту же фамилию? Все они были лишены любви. Как-то отрезаны от неё. А я — – –, как писал Замятин в "Мы"...
Сегодняшний мемуар будет посвящён ангсту. Я не буду писать о скелете в шкафу в кладовке, об этом как-нибудь в другой раз :-). Сейчас вот перечитываю "Преступление и наказание" ("драдедамовый платок" и пр.; кстати, заметил, что слово "славный" имело также ярко выраженное значение "известный"), и появились мысли. У Достоевского лучше, чем у кого бы то ни было описана тема обнаружения зла. Когда Раскольников убивает старуху, он очень ясно чувствует, как его воля отказывает ему, а злая воля работает будь здоров.
читать дальшеКак замечательно написано в ангстовой сказке братьев Гримм про жениха, который оказался разбойником (я от неё в детстве всегда ужасался и в ужасе перечитывал по нескольку раз именно эти слова), "вот он, этот палец, и вот оно, это кольцо".
Теперь "подпись к картинке". В дошкольном детстве, как человек с чрезвычайно тонким слухом, слабый телом, следовательно, с высокой тревожностью и чувствительностью (идеальный Слухач, как понимаю я сейчас, приспособленный предупреждать родное племя дикарей об опасности ночью), я с интересом прислушивался к себе. Я это делаю, конечно, и сейчас, потому что это очень интересно; но открыл для себя много интересного уже лет в пять, а к восьми годам знал о себе всё, что было в силах человеческих узнать. Однажды, как водится, я болел ангиной, но уже выздоравливал и сидел дома один. Мне было шесть лет. Я перечитывал книжку "Дюймовочка", сидя за письменным столом. Этот ветхий и расхлябанный стол и сейчас продолжает служить нашей семье, а в ту пору он был в расцвете сил, и на нём стояла продолговатая зелёная салатница, в которой у нас хранились ручки, карандаши, резинки, маленькие бумажки, скрепки и прочий полезный канцелярский вздор, последнее словечко достоевское, а стиль всей фразы – набоковский :-). Что-то из прочитанного вдруг раздражило меня; какая-то толика сюсюканья показалась в слове"птички" вместо общеупотребительно-гражданского "птицы". Я стал наблюдать за собой, позволяя раздражению перейти в гнев. Гнев был совершенно особой природы. Это был гнев, который, всё вырастая и вырастая, перешёл в злобу как таковую, без всякой причины. Трудно, конечно, назвать причиной и "птичек", но "птички" были моей раздражённой слабостью (при выраженной маскулинности характера слабость тела угнетала мою душу; в точности по поговорке "бодливой корове Бог рог не даёт"). Злоба же, которая поднялась в моей душе, была не моя. Я не пресекал её, а продолжал тихо, как мышь, наблюдать за ней. А она распухала, как холодный гной.
(Когда позже в "Солярисе", в 13 лет, я прочитал потрясающе точные слова ("Нормальный человек... Что это такое – нормальный человек? Тот, кто никогда не сделал ничего мерзкого. Но наверняка ли он об этом никогда не думал? А может быть, даже не он подумал, а в нём что-то подумало [курсив мой], появилось десять или тридцать лет назад, может, защитился от этого и забыл, и не боялся, так как знал, что никогда этого не осуществит"), я сразу понял, о чём это.)
Наконец, злоба достигла таких размеров, что моя рука сама взяла ручку из зелёной салатницы и начала в яростном остервенении зачёркивать слова, которые почему-то этой злобе не нравились. Тут я спохватился и бросил ручку. Стыд был совершенно Адамов; то, что я не знал его природы, не отменяло его мучительности.
Те из моих друзей, кто читал ФФ "Операция "Преемник", конечно же, теперь поняли, откуда взялась следующая сцена:
"Его руки непроизвольно шевельнулись. Уверенно отвинтили крышку на коробочке с тушью. Левая открыла новый чистый лист в тетради, правая взяла плоское перо. С недостижимой для пальцев Коса четкостью стальной кончик вывел черточки, из которых можно было бы составить алфавитную букву «беш», если бы повернуть ломаные линии двух конусов так, чтобы они смыкались вокруг срединной горизонтальной черты. Мальчик вдруг понял, что в древности, когда люди записывали мысли не буквами, а картинками, «беш» означала не просто звук «б», а маленький светильник, бен. Или две руки, оберегающие свечу, или дом, или мир. Но его перо начертило не «беш», а разомкнутый знак. Руки раздвигали пределы мира вверх и вниз. Мальчик внимательно посмотрел на иероглиф. Знак силы и власти? «Хозяин»? «Владыка»? Да. И ещё одно значение… «Тёмная сторона Силы». Кончик пера снова нырнул в черноту туши, и рядом с «владыкой» появился второй иероглиф. Сначала возникла стандартная буква «уэск». Но её ровный прямоугольник, означавший «вселенная», тут же сверху вниз справа налево повелительно пересекла косая черта, разделившая «вселенную» на два треугольника. «Действительность. Действительность – это не то, что видно глазами». Рука соединила иероглифы тильдой имени и положила перо на подставку. Кос пошевелил пальцами и покрутил запястьем, чтобы снова обрести власть над своей маленькой конечностью и не так бояться. «Знаки» были очень страшные, и они смотрели прямо на него".
Позже у меня было ещё несколько приступов такой злобы, но я убедился на практике, что злого духа возможно обуздать и перед доброй волей человека он действительно сникает. Как Раскольников убедился, что только паралич его собственной воли позволяет проявиться первородному греху, этой печати смерти, которая подобным притягивает подобное, злой воле, так в этом убедился и я. У Игнатия Брянчанинова есть совет "наблюдай голову змия". Да, я свидетельствую, что можно наблюдать голову змия. И пресекать его ползанье тоже можно.
В конкурсе квент пока прочитал одну единицу. Я понимаю, кто смеётся над детьми в песочнице, за тем выезжают санитары, но всё равно смешно же! Ну, неужели человек живёт в вакууме? Есть же друзья, братья-сёстры, любимая девушка... Дай вычитать, не позорься!
На Череповецком меткомбинате совсем плохо с полимерами было в 2006 году, а в 2012-м уже вот: читать дальше"Череповецкий металлургический комбинат в рекордные сроки вывел на проектную мощность агрегат полимерных покрытий металла №2 (АПП-2), производительностью 200 тыс.тонн в год" www.sdelanounas.ru/blogs/16334/ То есть надежда не умирает вообще
Фильм "Хвост виляет собакой" – учебник для политтехнологов. "Почему Албания? – А почему бы не Албания?" "Почему избитые младенцы? – А почему бы не избитые младенцы?" Убираем албанскую картинку, отключаем мозги и чувство меры и подключаем Фотошоп с этими вашими интернетами.
Постер фильма "Телекинез" по Стивену Кингу: читать дальше
Чтобы побудить себя полчаса носить очки в дырочку для отдыха глаз, буду писать мемуары.
Самой любимой сказкой Пушкина у меня была и остаётся "Сказка о золотом петушке". Это была первая книга, которую я сам прочитал от начала до конца; мне было 2,5 года; я не помню себя не умеющим читать; знаю эту сказку наизусть и иной раз, оставшись один, с удовольствием декламирую самые любимые места для сотрясения воздуха – нашей с автором стихии. Эти стихи я полюбил сразу и безоговорочно, и даже больше Чуковского. Единственное, что мне было непонятно: почему Шамаханская царица не была наказана, а просто пропала. Этим вопросом я изводил родителей и няню бабу Лену (к моему удивлению, она была неграмотна, и я со страстным упорством пытался научить её читать; кончилось тем, что няня отказалась со мной сидеть). Все попытки мамы указать на то, что несуществование - это худшее наказание, мною категорически отметались. "Сначала наказание – потом несуществование", настаивал я. Читая эту сказку, я оказываюсь в личной машине времени. Это совершенный криптотекст. Цон-Цу Дун и иже с нею отдыхают :-)
Кафкианское. Как только большинство лишается возможности работать головой и руками, сразу появляется тьма бездельников. От безделья они начинают ворочать Историю и выкапывают на поле чудес давно захороненную архаику. Затем осквернители могил понимают, что должны поменяться с трупами местами... И меняются.
Приснилось, что мы переезжаем в новый офис. Весь сон грузил столы, двигал шкафы, прикидывал, как расставить всё это в новом кабинете... Устал ужасно – а с утра опять на работу. И снег такой, что самое время под плед. Набрал для эл. книги книжек Пятигорского, как раз в тему.
читать дальшеАПД. Сегодня оказалось, что сон в каком-то смысле был в руку: в коридоре уйма полуразобранной мебели... К счастью, в нашем кабинете появился только один дополнительный стол, да и тот был принесён не мной
Сегодня один из самых моих любимых праздников – день памяти св. Александра Невского. Всех Александров и Александр поздравляю с именинами. Благословенное имя! :-) А за окном зима, метель. В общем, всё, как положено.
Толковая ориентировка для составления первого и второго впечатления. Так можно понять, твой это человек или не твой. читать дальше1. Сколько времени человек говорит, а сколько слушает? 2. Отнимает ли он энергию или отдает? 3. Действует он активно или реактивно? 4.Этот человек выглядит искренним или подобострастным? 5. Захотели бы вы оказаться с ним в долгой поездке на машине, в длительном ожидании в аэропорту?
6. Как выглядит супруга/супруг или близкий друг этого человека? 7. Как он относится к незнакомым "маленьким" людям – таксисту, официанту, кондуктору и пр. 8. Есть ли в его прошлом элемент борьбы? 9. Что человек читает? 10. Как соотносится то, что он говорит, с тем, что он делает? 11. Над чем он смеётся?