Стоило вчера написать о 47 ронинах, как мне приснился сон, будто в укр.-яп. центре сделали такой же день театра Кабуки, как обычно делают чаепития, и вот я играю ("и вот он едет" (с)). Было очень интересно. Сейчас уже не помню перипетий, но и пьеса была интересная (кровь-любовь), и костюмы роскошные. Мой герой – не самый лучший в тусовке, но с очень красивой причёской, должен был убить противника боевым веером. В общем, хорошо я отдохнул в этом сне и вдоволь подурачился
Сегодня с утра были на экскурсии в Доме с химерами, потом был первый в году урок каллиграфии (Иру тоже на это дело подсадил ), а вечером выпили зелёного чаю и каплю коньяка за то, что Лёша устроился на работу! Наконец-то... Такая гора с плеч упала...
Дом с химерами внутри ещё великолепнее, чем я представлял. читать дальшеЖаль, что фотографировать было запрещено; впрочем, в Интернете всё-таки есть несколько фото. Например, бывшая спальня-детская-комнатка для горничной, из которых ныне сделан пресс-центр, выглядит вот так:
А это знаменитая лестница, балясины которой – птичьи когтистые лапы. Светильники поражают воображение!
Очень уютный интеррьер. В этот зал нас не водили, но стиль у всех один – радует глаз.
Снаружи сегодня Дом выглядел очень по-зимнему:
Ира 7-го уезжает в Париж с наказом привезти хорошего маття. Иероглиф "интуиция" – это "инструмент сердца и его же сила". Нарисую потом в Иллюстраторе. Интересно, что сегодня – день мести 47 ронинов придворному, погубившему их господина. Вот бы попасть на представление Кабуки с этим сюжетом!
Какие хорошие слова "исследование" и "изобретение"! Не нарадуюсь на них. Как они гармоничны! Это тот случай, когда агрессивное желание проявить гасится предвечным даром.
Серебро Господа моего, Серебро Господа, Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе? Серебро Господа моего, Серебро Господа - Выше слов, выше звезд, вровень с нашей тоской.
А я знаю слова. "Ми-мидихлорианы"
Поднимите им веки – пусть видят они, Как бывает, когда слишком много в крови Серебра!! (с) "Пикник"
Когда две бисерины нанизать на одну нитку — уже счастье. А если это целый бисерный браслет?
Продолжаю урывками читать "Альтерристику" в ЖЖ kiratata и постоянно натыкаюсь на приятные сердцу фразы, в том числе и в комментариях. Например: "Вот сколько я ни писала всяких миров - вечно какие-нибудь носки выпрыгнут из подворотни". Помнится, двум моим читателям очень не нравилось, что Оби-Ван штопает носки. Ффтопку их, мол. Джедайское время дороже старого носка. А уважительное отношение к чужому труду? А экологическая ответственность и несвинство? Ну, не знаю, как людям объяснить, что если беречь время так, чтобы и носки не уметь зашить, то см. "Момо", Серые господа.
Сейчас иду по коридору, а навстречу коллега с загипсованной рукой. Ну, говорю, проклятые гололёды. А она: это я не на улице, это я в кабинете. Поскользнулась на мокром полу. Ёксель-моксель! Кому суждено быть повешеным, тот не утонет. Гололёд (забавную опечатку "голодёл" оставлю на память о том, что сижу в перчатках и в них же печатаю) – это самое худшее в нынешней погоде. Всё остальное просто замечательно. Особенно замечательно то, что в большие холода люди становятся более человечными, меньше хамят, проявляют большую взаимовыручку и вообще – ценят тепло во всех его проявлениях! Люди с планеты Зима, которую описала Урсула Ле Гуин, были менее агрессивны, чем земляне, именно потому, что там царил такой холод.
Вчера посмотрел фильм "Король говорит". Понравился. Вряд ли я захотел бы пересматриват его снова, но и идея, и реализация очень понравились. О том, как логопед-самоучка помогал (и помог) английскому принцу, а впоследствии королю Георгу VI, справиться с заиканием. Сцена, которая запомнилась больше всего: стол, на столе тьма приборов (зеленоватый фарфор, очень стильно) – и всё ради того, чтобы сьесть ложку жидкой овсянки? Ну, и что в собственном доме абсолютно исключено пройтись в трусах и майке – это тоже. Бедняга был одет исключительно по протоколу. И дочери ему кланялись. Вспоминается фильм – к сожалению, я забыл его название – в котором вся британская королевская семья погибла, и единственным престолонаследником оказался американский парень, чья мать работала горничной в отеле, где когда-то останавливался кто-то из принцев. Как он не мог нормально жить в королевском дворце и завёл себе дом в чулане, а когда придворные пытались затолкать его в "протокольную" спальню, кричал: "Я не могу спать ни в библиотеке, ни в соборе!"
Бедная-бедная Падме Амидала Наберрие! И бедный Эничка – он на таких площадях чувствовал себя на грани нервного срыва.
На tdzoo.ru увидел такую информацию: "Некоторые котовладельцы отмечают, что их любимцы охотно идут на контакт с женщинами, но боятся и недолюбливают мужчин. Почему? Здесь есть несколько факторов. Во-первых, тональность голоса. Голос женщины имеет более высокую тональность в отличие от мужского, женский голос ближе по тональности к кошачьему. Также мужчины в среднем относятся к кошкам хуже, чем женщины. Кошки не обижены памятью и, если в прошлом у них было что-либо неприятное, связанное с мужчинами, то они еще долго могут помнить об этом и ненавидеть всех мужчин".
Мне говорили, что когда я был совсем маленький, то меня очень сильно поцарапала (или даже покусала?) кошка за то, что я хотел потрогать её котят – хорошо, что глаза целы остались. Не могу сказать, что сейчас прям так и ненавижу кошек (слово "ненавижу" уж слишком сильное, и кошки его не заслуживают), но – действительно – не люблю их. Такая "кошачья" память тела. Умом-то я этого совсем не помню. А как от души мы перемявкивались с котом моей жены! Поскольку у меня очень хороший слух, я копировал его "речь", и в результате мы с ним чуть ли не дрались вербально. Он мне "мяу" – и я ему "мяу". В общем, посылали друг друга конкретно. Но, в принципе, он был кот учёный, пакостей не делал, в тапки не гадил. Мы с ним уважали жизненное пространство друг друга, под хорошее настроение он и гладиться приходил. Он наверное умер уже. Три года назад был такой старый, что не всегда на батарею мог залезть, сил уже не было. И глядя на него, я думал: да, старость не радость.
В папке, где у меня лежали картинки к ФФ про Ксанатоса, остался ещё такой хороший рисунок. Это была где-то (в Цюрихе?) выставка ножей и вообще столовых приборов, эта картинка была её логотипом. У меня она называется "Глаз-нож". Мне кажется, очень хорошо передан характер героя минимумом изобразительных средств. Неужели мне не избежать продолжения этой поучительной истории? Хм.
Симпатичный иероглиф "далеко": "путь к земле, о которой только говорят, что она есть" (а надо сходить и посмотреть ) До чего же я люблю выписывть этот хвост в той части, которая символизирует дорогу! Тянешь кисточку – и только интуиция подсказывает, где нужно остановиться и плотно прижать в конце.
Мне нравятся нынешние морозы, но как представишь, что летом за эту бодрость может быть жара, как в 2010-м... А сейчас погода как раз по мне Когда холодно, можно одеться потеплее и согреться каким-нить унутренним средством вроде горячего какао или чая. А в жару только ласты склеивать...
Сейчас [нет лакричных конфет, солодки корня тоже нет, и предо мною жизнь моя лежит, листами шелестя] почему-то вспомнил известные строки Гийома Аквитанского:
читать дальшеНе помяну любви добром, Я не нашел ее ни в ком, Мне некого воспеть стихом...
И подумал: может, того-этого, наврали переводчики? Жизнь у него была бурная, как у графа нашего Дуку — но неужели с тем же результатом?.. Больно за человека, как это так: некого... Низ-зя! Сейчас возьму оригинал. Так. Кто-то из моих учеников заныкал книгу, а я напрочь забыл, кто именно... Ладно, завтра разберусь. Но зато нашёл другое стихотворение, Жака Превера:
Le lézard Le lézard de l'amour S'est enfui encore une fois Et m'a laissé sa queue entre les doigts C'est bien fait J'avais voulu le garder pour moi.
Ящерица Ящерица любви Ускользнула ещё раз, Оставив в руке лишь свой хвост Отлично, Его-то я и хотел сохранить для себя.
Точно "Как это трогательно – серп и молот и звезда"
Случайно (на страничке, хозяин которой Относящийся) увидел картинку, буквально иллюстрирующую вот этот пассаж из моего ФФ о тов. Палпатине.
читать дальше"Неожиданность была в том, что учитель приказал мальчику записаться на курсы макраме. И это притом, что объявления о записи на фехтование, регби, плавание, в школу верховой езды и клуб-мотокросс подмигивали самыми завлекательными картинками… Ученик пытался было возразить, увильнуть от позорного задания, но тщетно. – Сид, ты должен познакомиться со своей сестрой, ведь основа твоей души – Вода, а это женская стихия. Её сила неодолима. Чтобы суметь выпарить Воду Огнём в дух, сначала нужно познать её такой, как она есть. В кругу девочек ты узнаешь, что такое хаотическая подвижность, рассеянность и алогичность. Это крайне необходимо. – Но для чего, учитель?! Я ведь мальчик, а не девочка! – Как это – для чего? Как же иначе получить власть над миром, как не властью над природой? Природа состоит из двух частей, значит, надо включить в себе обе части, чтобы быть единым, как едина Сила. Если ты мой ученик, ты должен вырасти не обыкновенным мужчиной, как твой отец, а Абсолютом, как я. Только у женщин можно научиться носить маску и наводить такие иллюзии, против которых бессильна мужская природа. Чтобы уметь скрывать своё присутствие в Силе, нужно знать, что такое её изнанка. На месте доски объявлений перед глазами Коса возникло видение, которое уже было ему хорошо знакомо: сильная плечистая фигура Дарта Плегаса в чёрном плаще, во всей её потрясающей гранитно-базальтовой мощи, с едва уловимой тенью белого подбородка. Но вот из рукава плаща показалась белая рука и откинула капюшон назад. Впервые учитель показал ученику своё лицо. Или не лицо, а одну из тех масок, с которыми Кос должен был научиться работать? Не неподвижная окаменелость личины ситха потрясла мальчика больше всего, и не мёртвая «лунная» белизна лица, а фарфоровый блеск синих глаз, их удлинённый разрез, женственные ямочки на щеках, тонкие, угольно блестящие брови и крохотный, чуть вздёрнутый носик. Трещина губ разошлась в улыбке и обнажила алый, лаково блестящий испод. Маска брызнула глухим перекатывающимся смехом: – Тёмная сторона Силы открывает путь к таким возможностям, Сид, которые кажутся неестественными, – но именно это и есть подлинное могущество. Дарт Бейн недаром взял в ученики девочку Рейн, который стал Дартом Занной. Дарт Занна была в равной степени мужчина и женщина. И знал бы ты, как она шокировала этим своих врагов! А Дарт Реван, мастер перемены сущности? Он вообще не задумывался над тем, какую половину считает истинно своей. Надо было использовать возможности мужского тела – был мужчиной, возможности женского – женщиной. В духе он был един, был Абсолютом, которым должен стать и ты. Использовать все аспекты своего существа и все аспекты Силы – это путь нашей победы над любыми ограничениями.
"Ничего нельзя придумать. Всё уже придумано до нас или существует на самом деле" (с) "Хромая судьба"
Но вот в это уже не верю – Палыч знал, что его "сестра" уродка, и никому её не показывал. Даже себе.
О своём, джедайском. Химия и жЫзнь. Порошковый зелёный чай, благодаря которому чувствуешь приятную естественную бодрость, – великолепное сочетание дара природы и человеческой находчивости. Теобромин!! Дайте два! Есть ещё такие полезные вещи, как лакрица и тоник. Жаль, что при Союзе не было ни лакричных конфет, ни тоника с хинином. Хотя настой корня солодки – тоже вариант Тому лысому бедняге, который в "Служебном романе" сидел под лестницей и не мог работать из-за мини-юбок сотрудниц, достаточно было съедать две-три лакричные конфетки, чтобы пошла реакция: + глицирризиновая кислота, кортизол вверх, гипофиз не принимает тестостерон. Аналогично с тоником: угнетение хинином клеток Лейдига. Поэтому вьюнош со взором горящим, который принимает на грудь сначала джин-тоник, потом ещё какую-нибудь дрянь с о-ашами... Таки да, он испытывает долготерпение своего организма, и долготерпение это небезгранично. Интересно, что там такое синенькое плескалось в стакане у Оби-Вана в Эп.II? Какова была формула этого спецсредства, что он им так целенаправленно побежал заправляться?
Подумал над своими литературными опусами – и захотелось повесить на эту страничку предисловие Хаксли к его роману 1932 года "О дивный новый мир".
читать дальше"Затяжное самогрызенье, по согласному мнению всех моралистов, является занятием самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько можешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме -- не лучший способ очищения. В искусстве тоже существуют свои этические правила, и многие из них тождественны или, во всяком случае, аналогичны правилам морали житейской. К примеру, нескончаемо каяться, что в грехах поведения, что в грехах литературных, -- одинаково малополезно. Упущения следует выискивать и, найдя и признав, по возможности не повторять их в будущем. Но бесконечно корпеть над изъянами двадцатилетней давности, доводить с помощью заплаток старую работу до совершенства, не достигнутого изначально, в зрелом возрасте пытаться исправлять ошибки, совершенные и завещанные тебе тем другим человеком, каким ты был в молодости, безусловно, пустая и напрасная затея. Вот почему этот новоиздаваемый "О дивный новый мир" ничем не отличается от прежнего. Дефекты его как произведения искусства существенны; но, чтобы исправить их, мне пришлось бы переписать вещь заново -- и в процессе этой переписки, как человек постаревший и ставший Другим, я бы, вероятно, избавил книгу не только от кое-каких недостатков, но и от тех достоинств, которыми книга обладает. И потому, преодолев соблазн побарахтаться в литературных скорбях, предпочитаю оставить все, как было, и нацелить мысль на что-нибудь иное. Стоит, однако, упомянуть хотя бы о самом серьезном дефекте книги, который заключается в следующем. Дикарю предлагают лишь выбор между безумной жизнью в Утопии и первобытной жизнью в индейском селении, более человеческой в некоторых отношениях, но в других -- едва ль менее странной и ненормальной. Когда я писал эту книгу, мысль, что людям на то дана свобода воли, чтобы выбирать между двумя видами безумия, -- мысль эта казалась мне забавной и, вполне возможно, верной. Для пущего эффекта я позволил, однако, речам Дикаря часто звучать разумней, чем то вяжется с его воспитанием в среде приверженцев религии, представляющей собой культ плодородия пополам со свирепым культом penitente. Даже знакомство Дикаря с твореньями Шекспира неспособно в реальной жизни оправдать такую разумность речей. В финале-то он у меня отбрасывает здравомыслие; индейский культ завладевает им снова, и он, отчаявшись, кончает исступленным самобичеванием и самоубийством. Таков был плачевный конец этой притчи -- что и требовалось доказать насмешливому скептику-эстету, каким был тогда автор книги. Сегодня я уже не стремлюсь доказать недостижимость здравомыслия. Напротив, хоть я и ныне печально сознаю, что в прошлом оно встречалось весьма редко, но убежден, что его можно достичь, и желал бы видеть побольше здравомыслия вокруг. За это свое убеждение и желание, выраженные в нескольких недавних книгах, а главное, за то, что я составил антологию высказываний здравомыслящих людей о здравомыслии и о путях его достижения, я удостоился награды: известный ученый критик оценил меня как грустный симптом краха интеллигенции в годину кризиса".
В похвалу своему бедному творчеству могу сказать, что ни одного своего героя я не доводил до самоубийства. Более того, я спас Ксанатоса, которого Уотсон заставила покончить с собой. Ура, товарищи? Ну, конечно, ура!
От Ю. Посоветовал прочитать И. Матвеева "Ахиллес и черепаха". Это, как я понимаю, оттуда:
Ребрендинг — Никто меня не любит. — пожаловался Дракула. — А ты бросай вредные привычки, — посоветовал Ахиллес. — Не курю. — Но пьешь. — Я диетически-ущербный, — печально возразил Дракула. — Один-один, — рассудила Черепаха, — А ты переселяйся в мегаполис. — Я солнца боюсь. — Там и ночью людно. — Ношу черные плащи в любую погоду. — Готично, сойдет. — Еще я мертвый. — Круто, можешь гонять на черном спортбайке без прав. — И в зеркалах не отражаюсь. — Спортбайк — это твое. Дракула задумчиво почесал в затылке. — Я превращаюсь в гигантскую летучую мышь и люблю кровь. — Главное, не кусайся, это некрасиво, а так — есть одна идея…
* * *
— Жестокая ты, — сказал Ахиллес, — А если преступники кончатся? — Не кончатся, — сказала Черепаха, — В Готэме их полно.