В прошлое воскресенье я общался с тремя молодыми людьми (до 30 лет) — никто из них не знал, что такое "аннигиляция" и "гомеостазис".
Это у Лазарчука хорошо описано в "Солдатах Вавилона":
"Но это же естественно, — сказал Кипрос. — Что-то появляется, что-то должно исчезать…
— Я не об этом. Совсем не об этом… — Дед снова зашелестел бумажками. — Вот пример. Школьные сочинения тысяча девятьсот восьмого и тысяча девятьсот семьдесят восьмого, статистическая обработка. Вольная тема. Гимназисты начала века на сто человек использовали семьдесят шесть фабул, суммарный словарный запас — шестнадцать тысяч слов. Гимназисты семьдесят восьмого года — одиннадцать фабул на сто пишущих! Словарный запас — шесть тысяч пятьсот. Сочинения на темы литературных произведений: из ста гимназистов девятьсот восьмого сорок три вполне отчетливо изложили и прокомментировали «Орох» Вильденбратена; в семьдесят восьмом — ни один! Многие пересказывали содержание, но никто не мог сказать, о чем, собственно, писал классик. И дело не только в хреновом преподавании, а просто мир упростился, и многое из написанного перестало сопрягаться с реальностью. Вымирает поэзия — тот уровень связей, на котором она существует, для современного человека почти неразличим. Короче, наш мир оскудел до невозможности… и, мне кажется, поскучнел. Для описания жизни современного человека нужно совсем немного слов…
— А причем все это? — спросил Микк, чтобы хоть собственным голосом отогнать дремоту.
— Вот к этому я и перехожу. Кстати, вы обратили внимание, как часто мы используем слово «это»? Как часто повторяемся? Как часто в новостях нам сообщают одно и то же, только разными словами? В современных книгах — тоже сплошные перепевы и повторы… а это значит, что люди так видят и воспринимают мир. И от этого никуда не деться… нам не выйти за пределы языка — языка, которым наше сознание описывает то, что в него проникает.
— Получается так, что наш разговорный язык — это производное от того внутреннего языка… я правильно понял? — подался вперед Кипрос. — И видимое его обеднение — это признак того, что беднеет внутренний язык?
— Я не стал бы называть его производным, — сказал Дед. — Там более сложная зависимость. В сущности, каждый человек владеет минимум тремя языками: языком восприятия — который позволяет сознанию перешифровывать поступающую от органов чувств информацию, — языком общения — ну, это понятно, — и языком перевода с языка общения на язык восприятия. Не запутались?"
Это у Лазарчука хорошо описано в "Солдатах Вавилона":
"Но это же естественно, — сказал Кипрос. — Что-то появляется, что-то должно исчезать…
— Я не об этом. Совсем не об этом… — Дед снова зашелестел бумажками. — Вот пример. Школьные сочинения тысяча девятьсот восьмого и тысяча девятьсот семьдесят восьмого, статистическая обработка. Вольная тема. Гимназисты начала века на сто человек использовали семьдесят шесть фабул, суммарный словарный запас — шестнадцать тысяч слов. Гимназисты семьдесят восьмого года — одиннадцать фабул на сто пишущих! Словарный запас — шесть тысяч пятьсот. Сочинения на темы литературных произведений: из ста гимназистов девятьсот восьмого сорок три вполне отчетливо изложили и прокомментировали «Орох» Вильденбратена; в семьдесят восьмом — ни один! Многие пересказывали содержание, но никто не мог сказать, о чем, собственно, писал классик. И дело не только в хреновом преподавании, а просто мир упростился, и многое из написанного перестало сопрягаться с реальностью. Вымирает поэзия — тот уровень связей, на котором она существует, для современного человека почти неразличим. Короче, наш мир оскудел до невозможности… и, мне кажется, поскучнел. Для описания жизни современного человека нужно совсем немного слов…
— А причем все это? — спросил Микк, чтобы хоть собственным голосом отогнать дремоту.
— Вот к этому я и перехожу. Кстати, вы обратили внимание, как часто мы используем слово «это»? Как часто повторяемся? Как часто в новостях нам сообщают одно и то же, только разными словами? В современных книгах — тоже сплошные перепевы и повторы… а это значит, что люди так видят и воспринимают мир. И от этого никуда не деться… нам не выйти за пределы языка — языка, которым наше сознание описывает то, что в него проникает.
— Получается так, что наш разговорный язык — это производное от того внутреннего языка… я правильно понял? — подался вперед Кипрос. — И видимое его обеднение — это признак того, что беднеет внутренний язык?
— Я не стал бы называть его производным, — сказал Дед. — Там более сложная зависимость. В сущности, каждый человек владеет минимум тремя языками: языком восприятия — который позволяет сознанию перешифровывать поступающую от органов чувств информацию, — языком общения — ну, это понятно, — и языком перевода с языка общения на язык восприятия. Не запутались?"