Приснилось два сна.
читать дальшеПервый - как будто из окна комнаты моей сестры (которое в тот момент выходило вовсе не во двор нашего дома, а являлось экраном какой-то неопознанной игры-стрелялки), прямо через стекло-экран мне на руки выпала жёлтая птичка, похожая на иволгу (я видел иволг только на картинках, по ним и опознал). Выпала - и тут же стала загибаться. После серии непрервных реанимационных мероприятий она ожила, хотя были моменты, когда казалось, что всё, уже кверху лапами ляжет. Оклемавшись, птичка начала бодро клевать и вскоре стала похожа на крохотного кенгуру, только с крыльями. Проснулся я с чувством, что теперь не откроешь окно просто так и не вытолкнешь её, хотя она совершенно здорова. В таком виде она в наших широтах как птица вряд ли функциональна, надо куда-то её пристроить, надо всем этим заботиться, и хотя такое беспокойство малоприятно, но радость от спасения птички перевешивала нежелание заботиться.
Второй сон начался с того, что мы с двумя коллегами по старой работе решили сходить на футбол. Во сне меня не удивляет, что я работаю на прежнем месте равно как и желание пойти на стадион (я и по телевизору-то не очень большой любитель), как и присутствие живым и здоровым коллеги, которого на самом деле убили ещё в прошлом веке; второй, по слухам, тоже уже умер. Поскольку стадион находится от месторасположения конторы, мы идём пешком, разговариваем, но потом коллеги куда-то пропадают. Я вхожу на стадион, но через какие-то боковые ворота, чуть ли не с чёрного хода, вместе с толпой фанатов в бело-зелёных клетчатых шарфах не известного мне клуба. Билет у меня в руках, я знаю, как нужно идти, тем более что тут же висит схема прохода к секторам, но решаю на всякий случай зайти в туалет. В туалете нет двери, места справления нужды расположены по обе стороны от прохода, разделены дощатыми открытыми перегородками. И в каждой точке торчит неотличимая от соседней задница всех этих фанатов, и разговоры разговаривают они на уровне мычания (даже и слов не разобрать, просто речь-жевачка). Все места заняты и зрелище и звучалище ну до того неприятное, что я не дожидаюсь освобождения стойла и опять выхожу в коридор. Двигаясь по коридору вижу двух молодых людей, которые везут инвалидную коляску, в которой сидит девушка. Все трое говорят по-украински с западенским акцентом. Парни просят меня подержать девушку, пока они поднимут коляску на обнаружившийся небольшой дощатый подиум. Я беру девушку на руки, она очень худая и лёгкая. Парни всё никак не могут совладать с коляской, в конце концов она разваливается на фрагменты, подходящие скорее сумке-тележке, они бросают всю конструкцию и куда-то пропадают. Я усаживаю девушку на подиум, прислонив к стене, и говорю, чтобы она не волновалась, сейчас я соберу коляску, только мне нужны её ц/у, поскольку она лучше знакома с её конструкцией. Но она совсем не обращает внимания на мою возню с механикой, а начинает говорить (сначала по-украински, но потом переходит на русский), что муж её сволочь, бросил её с дочкой, что ей 38 лет, и она не знает, как дальше жить. Я с улыбкой говорю, что тоже не знаю, как жить, и этого, видимо, никто не знает, и её муж тоже оказался обычным слабым человеком, потому и дезертировал. Но если она мне поможет советами по сбору коляски, то её средство передвижения будет восстановлено, и я отвезу её, куда она скажет. Она меня не слушает, продолжает говорить о своём муже, причём с такой звериной ненавистью, которая как бы из того же теста, что и голые зады фанатов. Я прикрепляю к оси коляски колёса и думаю, что ей надо дать выговориться, а потом успокоить её по схеме а) поддержать её в праве испытывать такие эмоции; б) признать, что проблема есть, и она неприятна; в) что можно сделать сейчас, чтобы решить проблему; г) что можно сделать в будущем, чтобы решить проблему.
читать дальшеПервый - как будто из окна комнаты моей сестры (которое в тот момент выходило вовсе не во двор нашего дома, а являлось экраном какой-то неопознанной игры-стрелялки), прямо через стекло-экран мне на руки выпала жёлтая птичка, похожая на иволгу (я видел иволг только на картинках, по ним и опознал). Выпала - и тут же стала загибаться. После серии непрервных реанимационных мероприятий она ожила, хотя были моменты, когда казалось, что всё, уже кверху лапами ляжет. Оклемавшись, птичка начала бодро клевать и вскоре стала похожа на крохотного кенгуру, только с крыльями. Проснулся я с чувством, что теперь не откроешь окно просто так и не вытолкнешь её, хотя она совершенно здорова. В таком виде она в наших широтах как птица вряд ли функциональна, надо куда-то её пристроить, надо всем этим заботиться, и хотя такое беспокойство малоприятно, но радость от спасения птички перевешивала нежелание заботиться.
Второй сон начался с того, что мы с двумя коллегами по старой работе решили сходить на футбол. Во сне меня не удивляет, что я работаю на прежнем месте равно как и желание пойти на стадион (я и по телевизору-то не очень большой любитель), как и присутствие живым и здоровым коллеги, которого на самом деле убили ещё в прошлом веке; второй, по слухам, тоже уже умер. Поскольку стадион находится от месторасположения конторы, мы идём пешком, разговариваем, но потом коллеги куда-то пропадают. Я вхожу на стадион, но через какие-то боковые ворота, чуть ли не с чёрного хода, вместе с толпой фанатов в бело-зелёных клетчатых шарфах не известного мне клуба. Билет у меня в руках, я знаю, как нужно идти, тем более что тут же висит схема прохода к секторам, но решаю на всякий случай зайти в туалет. В туалете нет двери, места справления нужды расположены по обе стороны от прохода, разделены дощатыми открытыми перегородками. И в каждой точке торчит неотличимая от соседней задница всех этих фанатов, и разговоры разговаривают они на уровне мычания (даже и слов не разобрать, просто речь-жевачка). Все места заняты и зрелище и звучалище ну до того неприятное, что я не дожидаюсь освобождения стойла и опять выхожу в коридор. Двигаясь по коридору вижу двух молодых людей, которые везут инвалидную коляску, в которой сидит девушка. Все трое говорят по-украински с западенским акцентом. Парни просят меня подержать девушку, пока они поднимут коляску на обнаружившийся небольшой дощатый подиум. Я беру девушку на руки, она очень худая и лёгкая. Парни всё никак не могут совладать с коляской, в конце концов она разваливается на фрагменты, подходящие скорее сумке-тележке, они бросают всю конструкцию и куда-то пропадают. Я усаживаю девушку на подиум, прислонив к стене, и говорю, чтобы она не волновалась, сейчас я соберу коляску, только мне нужны её ц/у, поскольку она лучше знакома с её конструкцией. Но она совсем не обращает внимания на мою возню с механикой, а начинает говорить (сначала по-украински, но потом переходит на русский), что муж её сволочь, бросил её с дочкой, что ей 38 лет, и она не знает, как дальше жить. Я с улыбкой говорю, что тоже не знаю, как жить, и этого, видимо, никто не знает, и её муж тоже оказался обычным слабым человеком, потому и дезертировал. Но если она мне поможет советами по сбору коляски, то её средство передвижения будет восстановлено, и я отвезу её, куда она скажет. Она меня не слушает, продолжает говорить о своём муже, причём с такой звериной ненавистью, которая как бы из того же теста, что и голые зады фанатов. Я прикрепляю к оси коляски колёса и думаю, что ей надо дать выговориться, а потом успокоить её по схеме а) поддержать её в праве испытывать такие эмоции; б) признать, что проблема есть, и она неприятна; в) что можно сделать сейчас, чтобы решить проблему; г) что можно сделать в будущем, чтобы решить проблему.
@темы: Сны