Криоген
Фанфик
читать дальше
Old-D, моему незаменимому проводнику в мире «ЗВ», который, как мне кажется, работает над моими текстами больше, чем я.
I.
И наши отцы никогда не солгут нам,
Они не умеют лгать –
Как волк не умеет есть мясо,
Как птицы не умеют летать.
Б. Г.
Фанфик
читать дальше
Old-D, моему незаменимому проводнику в мире «ЗВ», который, как мне кажется, работает над моими текстами больше, чем я.
I.
И наши отцы никогда не солгут нам,
Они не умеют лгать –
Как волк не умеет есть мясо,
Как птицы не умеют летать.
Б. Г.
Золотой Свет был моим самым дорогим сокровищем. Сразу оговорюсь, что человек я скрытный, и ему это сразу не понравилось, а мне всегда было в радость то, что не нравилось ему. Он хотел убедить всех в своей безграничности. Я же – с упорством, быть может, достойным лучшего применения (но по его воле у моего упорства на первых порах не было иного применения, кроме как точить камень его самонадеянности), хотел пробить брешь в своей тюрьме.
Вероятно, тот, кто услышал бы такие мысли, сказал бы, что желание досадить учителю превратилась у меня в манию, а маньяк – свидетель ненадёжный и подозрительный, и признаниям его грош цена. Я и не собираюсь оправдываться. Я даже не надеюсь, что увижу, как рухнет эта груда камней, претенциозно называемая Храмом.
А впрочем – надеюсь.
Вероятно, тот, кто услышал бы такие мысли, сказал бы, что желание досадить учителю превратилась у меня в манию, а маньяк – свидетель ненадёжный и подозрительный, и признаниям его грош цена. Я и не собираюсь оправдываться. Я даже не надеюсь, что увижу, как рухнет эта груда камней, претенциозно называемая Храмом.
А впрочем – надеюсь.
Золотой Свет был моим сокровищем с самого начала. Нужно было только протянуть руку, и чем ближе держишь её к глазам, тем лучше. Сжимаешь кулак – и свет там, в руке. Разжимаешь – и он снова золотит всё кругом. Это первое, чему я научился в жизни, и с этого момента я начал себя сознавать.
Золотистую штору, конечно, меняли, но всегда на точно такую же. Это был мой приказ. Даже когда я перестал спать в детской кроватке, и в моей комнате убрали перегородки. Даже когда я вырос и перестал играть с лучами света. Но по-прежнему первое, что я видел, просыпаясь, был Золотой Свет.
Вторым моим сокровищем, глубоким и тайным, был отец. Хотя он жил у всех на виду – но это не отменяло его тайны.
Сначала я увидел его на портрете в обеденном зале и только значительно позже – живым, настоящим. Я сразу понял, что это мой отец, а я – его сын и наследник. Однажды он сам пришёл ко мне и улыбнулся, как будто мы с ним были давно знакомы. Я предчувствовал, что когда-нибудь это случится, и услышал именно то, что ожидал. Он сказал: «Ну, что, пойдём, я тебе всё покажу».
Он показал мне то крыло дома, где была моя детская комната. Потому что дворец – мой дом, наш дом – был огромный, и за день узнать его было невозможно.
Так мы стали дружить.
Он один был мне равен – один на всей планете.
Золотистую штору, конечно, меняли, но всегда на точно такую же. Это был мой приказ. Даже когда я перестал спать в детской кроватке, и в моей комнате убрали перегородки. Даже когда я вырос и перестал играть с лучами света. Но по-прежнему первое, что я видел, просыпаясь, был Золотой Свет.
Вторым моим сокровищем, глубоким и тайным, был отец. Хотя он жил у всех на виду – но это не отменяло его тайны.
Сначала я увидел его на портрете в обеденном зале и только значительно позже – живым, настоящим. Я сразу понял, что это мой отец, а я – его сын и наследник. Однажды он сам пришёл ко мне и улыбнулся, как будто мы с ним были давно знакомы. Я предчувствовал, что когда-нибудь это случится, и услышал именно то, что ожидал. Он сказал: «Ну, что, пойдём, я тебе всё покажу».
Он показал мне то крыло дома, где была моя детская комната. Потому что дворец – мой дом, наш дом – был огромный, и за день узнать его было невозможно.
Так мы стали дружить.
Он один был мне равен – один на всей планете.
От отца я узнал много интересных вещей. Он, конечно, тогда не считал меня равным себе, но это меня не обижало, потому что он любил меня, и я понимал, кто он, а кто я. Я был ещё очень маленьким мальчиком, я это прекрасно знал. Отец был самым высоким из взрослых, и самым сильным, и самым умным, конечно. Так мне тогда казалось.
И даже сейчас я не вспоминаю о тех своих чувствах свысока, хотя смотрю с высоты лет и отчётливо осознаю, что он никогда не был ни самым высоким, ни самым сильным. Просто он был мой отец и любил меня, как никто другой. Любил так, как ему было дано. А матери у меня не было.
Со мной отец говорил пусть и не на равных, но почти как со своим премьер-министром. Поскольку я не шумел и не капризничал, он скоро убедился в том, что нет нужды выгонять меня из кабинета или из приёмной, когда к нему приходят с визитами или по делам. И все эти важные взрослые здоровались и со мной тоже. В то время нянек, к большой моей радости, уже прогнали. Вместо них появился камердинер и приходили учителя.
Отец тоже занимался со мной. Он был изумительным рассказчиком. А я был способным учеником. Мои способности всегда были со мной, даже когда я о них не знал.
Учёба давалась мне легко. Ещё я очень любил всякие головоломки – и разгадывать, и придумывать. Когда мне было лет шесть, я пристрастился к собиранию ключей и подбирал их ко всем дверям в нашем дворце. Неважно, были ли это замки электронные, кодовые или у них были скважины для железяк с бородками – при виде чего-то закрытого на замок у меня появлялось чувство охотника, напавшего на след. Как-то раз, увидев фильм о взломщике сейфов, я начал втайне мечтать о такой карьере, понарошку. Конечно, я догадывался, что стану правителем, потому что так должно быть, и я знал, что это правильно. Я любил, чтобы всё было, как всегда, и ничего не менялось. Но мысли о тёмных подвалах или фальшивых стенах, за которыми скрываются сейфы с неподбираемыми кодами – это были лучшие сказки, которые я сочинял для себя сам. Однажды во сне я придумал одно запорное устройство, а наутро забыл его принцип. Как же долго и мучительно-сладко я восстанавливал в памяти все подробности моего изобретения!
Отец тоже был похож на сейф – самый лучший, самый надёжный.
Вспоминая о случившемся, теперь я понимаю: вся беда в том, что я слишком сильно любил отца. Возможно, сильнее, чем он того заслуживал, но мне не хотелось бы умалять его образ даже теперь. Ведь я остался один, совсем один, и потерял всё, кроме памяти. Я слишком редко имел возможность видеть его и говорить с ним, а мне это было необходимо. Я и сейчас говорю с ним. Слушаю голос крови.
И даже сейчас я не вспоминаю о тех своих чувствах свысока, хотя смотрю с высоты лет и отчётливо осознаю, что он никогда не был ни самым высоким, ни самым сильным. Просто он был мой отец и любил меня, как никто другой. Любил так, как ему было дано. А матери у меня не было.
Со мной отец говорил пусть и не на равных, но почти как со своим премьер-министром. Поскольку я не шумел и не капризничал, он скоро убедился в том, что нет нужды выгонять меня из кабинета или из приёмной, когда к нему приходят с визитами или по делам. И все эти важные взрослые здоровались и со мной тоже. В то время нянек, к большой моей радости, уже прогнали. Вместо них появился камердинер и приходили учителя.
Отец тоже занимался со мной. Он был изумительным рассказчиком. А я был способным учеником. Мои способности всегда были со мной, даже когда я о них не знал.
Учёба давалась мне легко. Ещё я очень любил всякие головоломки – и разгадывать, и придумывать. Когда мне было лет шесть, я пристрастился к собиранию ключей и подбирал их ко всем дверям в нашем дворце. Неважно, были ли это замки электронные, кодовые или у них были скважины для железяк с бородками – при виде чего-то закрытого на замок у меня появлялось чувство охотника, напавшего на след. Как-то раз, увидев фильм о взломщике сейфов, я начал втайне мечтать о такой карьере, понарошку. Конечно, я догадывался, что стану правителем, потому что так должно быть, и я знал, что это правильно. Я любил, чтобы всё было, как всегда, и ничего не менялось. Но мысли о тёмных подвалах или фальшивых стенах, за которыми скрываются сейфы с неподбираемыми кодами – это были лучшие сказки, которые я сочинял для себя сам. Однажды во сне я придумал одно запорное устройство, а наутро забыл его принцип. Как же долго и мучительно-сладко я восстанавливал в памяти все подробности моего изобретения!
Отец тоже был похож на сейф – самый лучший, самый надёжный.
Вспоминая о случившемся, теперь я понимаю: вся беда в том, что я слишком сильно любил отца. Возможно, сильнее, чем он того заслуживал, но мне не хотелось бы умалять его образ даже теперь. Ведь я остался один, совсем один, и потерял всё, кроме памяти. Я слишком редко имел возможность видеть его и говорить с ним, а мне это было необходимо. Я и сейчас говорю с ним. Слушаю голос крови.
А потом всё изменилось. Мы должны были покинуть наш дом.
Потеря была ужасна. У меня и сейчас дрожат губы, когда я вспоминаю, как мы собирались, а слуги, паковавшие вещи, под безразличием вышколенных морд скрывали гнусное хихиканье. Ненавижу чернь – не меньше, чем перемены.
Но события – наше бытие, говоря их словами – они ведь ходят кругообразно и волнообразно. Тогда я не знал, что мне предстоит гораздо более серьёзное испытание переменами. Однако, получив закалку первого раза, во второй я уже не мучился так сильно, хотя этот второй раз был куда более потрясающим, чем смена нашей резиденции правителя на скромное поместье в провинции.
Несколько недель (которые показались мне годами – ведь в детстве время течёт намного медленнее) отец так глубоко переживал своё унижение, что не выходил к обеду, не ходил гулять, не читал сообщений, никого не принимал. Экономка по своему почину, о котором её никто не просил, заявила, что мне нужно ходить в школу, как всем обычным детям.
Подумать только – как всем обычным детям!
И вот в то утро, когда она собирала мой рюкзак, я не смог сдержать слёз, которым всё это время не давал воли. Тут вошёл отец и спросил, в чём дело.
Глупая баба, притворно улыбаясь, сообщила, что записала меня в школу, и вообще – воспользовалась случаем, чтобы набить себе цену.
– Не надо его никуда отправлять, – заявил отец. – Я всё решу сам.
Потеря была ужасна. У меня и сейчас дрожат губы, когда я вспоминаю, как мы собирались, а слуги, паковавшие вещи, под безразличием вышколенных морд скрывали гнусное хихиканье. Ненавижу чернь – не меньше, чем перемены.
Но события – наше бытие, говоря их словами – они ведь ходят кругообразно и волнообразно. Тогда я не знал, что мне предстоит гораздо более серьёзное испытание переменами. Однако, получив закалку первого раза, во второй я уже не мучился так сильно, хотя этот второй раз был куда более потрясающим, чем смена нашей резиденции правителя на скромное поместье в провинции.
Несколько недель (которые показались мне годами – ведь в детстве время течёт намного медленнее) отец так глубоко переживал своё унижение, что не выходил к обеду, не ходил гулять, не читал сообщений, никого не принимал. Экономка по своему почину, о котором её никто не просил, заявила, что мне нужно ходить в школу, как всем обычным детям.
Подумать только – как всем обычным детям!
И вот в то утро, когда она собирала мой рюкзак, я не смог сдержать слёз, которым всё это время не давал воли. Тут вошёл отец и спросил, в чём дело.
Глупая баба, притворно улыбаясь, сообщила, что записала меня в школу, и вообще – воспользовалась случаем, чтобы набить себе цену.
– Не надо его никуда отправлять, – заявил отец. – Я всё решу сам.
Незадолго до краха карьеры моего отца мы с ним смотрели фильм о джедаях, и он спросил, не хотел бы я стать одним из них.
Я даже рассмеялся – подумал, что он разыгрывает меня. Отцу очень нравилась моя рассудительность и умение себя вести, я это знал.
Но он очень серьёзно сказал, что джедаи – это не сказка, а живые существа из плоти и крови. Рассказал об их Храме и о том, как могущественна и неодолима Сила, которой они поклоняются. То есть не поклоняются – это простые смертные могут чему-то поклоняться, а они при желании просто вбирают в себя всю энергию мира. «Всё равно как нам выпить стакан воды, если хочется пить, – так пояснил отец. – Впитать мощь всего живого вокруг. Во всей вселенной нет более могущественного существа, чем джедай. И если джедай твой враг, самое разумное – поскорее умереть. Магия джедая необорима, а воля несокрушима. И ничего-то с этим поделать нельзя»
Я даже рассмеялся – подумал, что он разыгрывает меня. Отцу очень нравилась моя рассудительность и умение себя вести, я это знал.
Но он очень серьёзно сказал, что джедаи – это не сказка, а живые существа из плоти и крови. Рассказал об их Храме и о том, как могущественна и неодолима Сила, которой они поклоняются. То есть не поклоняются – это простые смертные могут чему-то поклоняться, а они при желании просто вбирают в себя всю энергию мира. «Всё равно как нам выпить стакан воды, если хочется пить, – так пояснил отец. – Впитать мощь всего живого вокруг. Во всей вселенной нет более могущественного существа, чем джедай. И если джедай твой враг, самое разумное – поскорее умереть. Магия джедая необорима, а воля несокрушима. И ничего-то с этим поделать нельзя»
А потом появился он.
В тот чёрный день ничего не предвещало несчастья. Отец оправился от своей катастрофы, снова стал самим собой. К нам приходили гости. Угроза школы, хотя и висела надо мной, не выходила из тени вероятностей.
Помню так ясно, как сейчас: я играл с конструктором, и вдруг он позвал меня к себе – я всегда чувствовал, когда он зовёт меня.
Я пришёл к нему в кабинет. Он был не один.
– А это мой Натик, – сказал отец, обнимая меня и прижимая к себе.
Я немного обиделся, что он назвал меня домашним именем перед посторонним (гости отца обычно звали меня «господин Крионойс Телосис» или «сэр Ксанатос»). Но, конечно же, я не подал виду, а вежливо поздоровался с незнакомцем.
Это был джедай.
Он посмотрел мне прямо в глаза. Как будто посветил фонариком в замочную скважину. В ту же секунду я почувствовал, что ни за что не открою ему своего сердца. Ни за что. Это был чужой человек, от присутствия которого могло быть только плохо. У него были яркие голубые глаза, длинные-длинные волосы и разбитый нос. Такие люди меняют всё, к чему прикоснутся. Им достаточно дунуть, чтобы мир рухнул, как карточный домик. Я это знал так же хорошо, как своё имя.
Когда я вошёл, он сидел, а когда я сказал слова приветствия, он встал – а был он такой высокий, что мне пришлось чуть ли не запрокинуть голову, чтобы следить за ним. Но потом он опустился на корточки и положил мне руки на плечи.
– Так значит, тебя зовут Нат?
– Ксанатос Крионойс Телосис, – поправил я.
Он почему-то засмеялся. Засмеялся и отец, который знал, что я не люблю, когда надо мной смеются.
– А меня зовут Квай-Гон Джинн. Я рыцарь-джедай. Ты можешь звать меня мастер Джинн. Знаешь, кто такие джедаи?
– Знаю, – ответил я. – Они живут в столице, в своём Храме, и следят за порядком в галактике.
– И ты, наверное, иногда играешь в джедаев со своими друзьями? – спросил он со скрытой насмешкой, как будто знал, что у меня нет друзей.
Я вопросительно посмотрел на отца. Он, всегда такой гордый, высокий и сильный, доставал нашему незваному гостю только до плеча. Мне это тоже не понравилось.
– Мастер Джинн утверждает, что нашёл бесценное сокровище на Телосе. И это сокровище – ты.
Пока отец говорил это, джедай ухватил меня за руку, а когда я вскрикнул, он уже встал и показал отцу свой приборчик, которым больно уколол меня.
– Я не ошибся, сэр, – сказал джедай с почтительностью. – Потенциал вашего сына в Силе очень высок.
Я всё понял. Недаром нянька любила приговаривать, что непослушных детей отдают джедаям. И вот за мной пришли.
От ужаса я забыл всё на свете. У меня даже язык примёрз к нёбу, так я испугался.
– Но Нат мой единственный сын, и я его никому не отдам, – сразу же ответил отец. И ещё раз повторил: – Он у меня один.
– А мы сейчас спросим у него, – усмехнулся джедай и снова сел на корточки. – Малыш, хочешь быть джедаем? Ты будешь самым сильным человеком во всей вселенной. Мы с тобой будем охранять нашу галактику, ты вырастешь и станешь самым-самым лучшим воином со световым мечом. Хочешь быть моим учеником?
Он смотрел мне прямо в глаза, обнимая меня за плечи, и у меня в голове, как во сне, стали проступать картинки со всем тем, о чём он рассказывал.
– Нет, – ответил я и, вырвавшись из его рук, спрятался за отца.
Но и отец не смог защитить меня. Наоборот, ни с того ни сего он вдруг встал на его сторону. Начал уговаривать, потом стыдить. Если бы ненависть могла испепелять, Храм джедаев сгорел бы в ту же секунду...
Когда я ложился спать, отец пришёл, чтобы поговорить со мной. Он начал издалека – хотя ему не было нужды притворяться и так трусить передо мной. Впервые я почувствовал, что он совсем не такой сильный, каким был в моих мечтах, и что падение с большой высоты покалечило его. Но тем сильнее была моя любовь к нему.
– Сынок, – сказал он наконец, – ты уже большой мальчик. Ты у меня очень умный, очень способный. Ты настоящий Телосис. И сейчас я хочу сказать тебе одну очень-очень важную вещь. Одну тайну!
Это он прошептал мне уже прямо в ухо – как будто нас могли подслушать…
Я сел на кровати, приготовившись отпираться или умолять, только бы он не отдавал меня тому.
– Понимаешь, Нат, Сила джедаев не переходит по наследству, как титул или поместье. Это дар свыше, который сильнее крови. Дар, который сильнее всего. Вот почему дети джедаев – не родные их дети, а ученики, которых они собирают по всей галактике.
– Я не хочу! Я не буду! – запротестовал я, но отец сел перед моей кроватью и посмотрел на меня снизу вверх, так умоляюще, что у меня сжалось сердце.
– Когда ты только родился, сынок, я скрыл от всех, что ты чувствителен к Силе. Я думал, мне удастся самому подарить тебе… многое из того, что можно получить… когда ты Телосис… Не перебивай, а послушай. Я всё потерял. Сейчас я стал противником нынешнего правителя… Хотя у меня есть могущественные сторонники, не знаю, удастся ли мне снова подняться. Но если бы ты мне помог… Если бы ты выучился на джедая, а потом вернулся домой, Натик... Даже не для меня, для себя. Ты станешь сверхчеловеком, понимаешь? Будешь знать, кто что думает, одним взмахом руки, одним взглядом сможешь убить или исцелить… Ты станешь намного сильнее меня… и твоё могущество будет неоспоримо. Никто не встанет тебе поперёк дороги.
Я понял его план и восхитился им – но в ту же секунду осознал свою слабость. Как я один могу тягаться с целым Орденом джедаев? Ведь я ещё такой маленький…
– Отец, но они же меня превратят! Я перестану быть самим собой! Я стану одним из них и никогда, понимаете вы, никогда не вернусь на Телос!
– Нат, но ты ведь уже такой взрослый душой! Я верю, что ты сможешь продержаться столько, сколько нужно. Я говорил с ним, и он сказал, что в Силе ты сильнее его. Запри нашу тайну глубоко-глубоко в сердце, и её никто не увидит. А если будет очень тяжело, позвони домой – и я сразу заберу тебя. Я узнавал, это можно.
– Я не могу, отец. Я просто не могу! Я хочу жить дома. Я согласен ходить в школу. Я согласен делать всё, что вы прикажете. Только не отдавайте меня им!
Отец выпрямился во весь рост. Лицо его стало хмурым и каким-то чужим.
– Ладно, если ты не можешь… Нельзя принуждать к невозможному, это правда. Давай просто забудем об этом разговоре.
А наутро, когда прошла беспокойная ночь, полная тревог и отчаяния, за занавеской просиял Золотой Свет. Я протянул к нему руку, словно был тем мелким сопляком в кроватке, когда впервые схватил его и спрятал в кулаке. Мне было уже восемь лет, и я прекрасно понимал, что от судьбы не спрячешься.
За завтраком отец делал вид, что между нами всё по-старому, но его разочарование тоже было не спрятать. А сам он не чувствовал моей решимости. Внутренне я усмехнулся: в самом деле, у меня есть эти способности – угадывать, кто что думает. Что ж, значит, я уже сейчас сильнее отца. Но как быть с тем, который сильнее меня?
– Я готов отправиться в Храм джедаев в любое время, как вы прикажете, – сказал я, положив салфетку.
Отец уже потерял надежду – а тут вдруг получилось так, как он задумал, и в его глазах просияла радость. Как он хвалил меня, как ласково обнимал и целовал…
Но не было у него ни капли грусти о том, что мы расстанемся. Надолго, может быть, навсегда.
Я простил ему это сразу. Когда отправляешься за Силой, чтобы взять Золотой Свет в свои руки, смешно размениваться на мелочи. Так думал я, чтобы себя подбодрить и почувствовать старше.
Однако вся моя решимость пропала, как только появился тот. Мне было очень страшно рядом с ним. И всю дорогу от Телоса до Корусканта я проплакал от этого страха. Я предчувствовал, что миссия моя окажется невыполнимой. Хотя бы потому, что я не мог оставаться в покое, когда он улыбался мне. Он палил меня огнём этой улыбки, так что я почти терял контроль над своими чувствами. Взамен появлялись чужие, не мои: отец предал меня, бросил на произвол судьбы, его волнует только власть… Но мысль о том, что если я проговорюсь (а мне хотелось рассказать ему о моей тоске и выдать себя, лишь бы только свалить с души этот ужасный груз), я уже никогда не стану правителем моей планеты, никогда не вернусь в родной дом, в мой дворец – эта мысль придавала мне стойкости.
Интуитивно я нашёл надёжный щит от обжигающего огня его глаз: улыбнулся ему. Тогда он отстал от моей души, и я смог перевести дух.
В тот чёрный день ничего не предвещало несчастья. Отец оправился от своей катастрофы, снова стал самим собой. К нам приходили гости. Угроза школы, хотя и висела надо мной, не выходила из тени вероятностей.
Помню так ясно, как сейчас: я играл с конструктором, и вдруг он позвал меня к себе – я всегда чувствовал, когда он зовёт меня.
Я пришёл к нему в кабинет. Он был не один.
– А это мой Натик, – сказал отец, обнимая меня и прижимая к себе.
Я немного обиделся, что он назвал меня домашним именем перед посторонним (гости отца обычно звали меня «господин Крионойс Телосис» или «сэр Ксанатос»). Но, конечно же, я не подал виду, а вежливо поздоровался с незнакомцем.
Это был джедай.
Он посмотрел мне прямо в глаза. Как будто посветил фонариком в замочную скважину. В ту же секунду я почувствовал, что ни за что не открою ему своего сердца. Ни за что. Это был чужой человек, от присутствия которого могло быть только плохо. У него были яркие голубые глаза, длинные-длинные волосы и разбитый нос. Такие люди меняют всё, к чему прикоснутся. Им достаточно дунуть, чтобы мир рухнул, как карточный домик. Я это знал так же хорошо, как своё имя.
Когда я вошёл, он сидел, а когда я сказал слова приветствия, он встал – а был он такой высокий, что мне пришлось чуть ли не запрокинуть голову, чтобы следить за ним. Но потом он опустился на корточки и положил мне руки на плечи.
– Так значит, тебя зовут Нат?
– Ксанатос Крионойс Телосис, – поправил я.
Он почему-то засмеялся. Засмеялся и отец, который знал, что я не люблю, когда надо мной смеются.
– А меня зовут Квай-Гон Джинн. Я рыцарь-джедай. Ты можешь звать меня мастер Джинн. Знаешь, кто такие джедаи?
– Знаю, – ответил я. – Они живут в столице, в своём Храме, и следят за порядком в галактике.
– И ты, наверное, иногда играешь в джедаев со своими друзьями? – спросил он со скрытой насмешкой, как будто знал, что у меня нет друзей.
Я вопросительно посмотрел на отца. Он, всегда такой гордый, высокий и сильный, доставал нашему незваному гостю только до плеча. Мне это тоже не понравилось.
– Мастер Джинн утверждает, что нашёл бесценное сокровище на Телосе. И это сокровище – ты.
Пока отец говорил это, джедай ухватил меня за руку, а когда я вскрикнул, он уже встал и показал отцу свой приборчик, которым больно уколол меня.
– Я не ошибся, сэр, – сказал джедай с почтительностью. – Потенциал вашего сына в Силе очень высок.
Я всё понял. Недаром нянька любила приговаривать, что непослушных детей отдают джедаям. И вот за мной пришли.
От ужаса я забыл всё на свете. У меня даже язык примёрз к нёбу, так я испугался.
– Но Нат мой единственный сын, и я его никому не отдам, – сразу же ответил отец. И ещё раз повторил: – Он у меня один.
– А мы сейчас спросим у него, – усмехнулся джедай и снова сел на корточки. – Малыш, хочешь быть джедаем? Ты будешь самым сильным человеком во всей вселенной. Мы с тобой будем охранять нашу галактику, ты вырастешь и станешь самым-самым лучшим воином со световым мечом. Хочешь быть моим учеником?
Он смотрел мне прямо в глаза, обнимая меня за плечи, и у меня в голове, как во сне, стали проступать картинки со всем тем, о чём он рассказывал.
– Нет, – ответил я и, вырвавшись из его рук, спрятался за отца.
Но и отец не смог защитить меня. Наоборот, ни с того ни сего он вдруг встал на его сторону. Начал уговаривать, потом стыдить. Если бы ненависть могла испепелять, Храм джедаев сгорел бы в ту же секунду...
Когда я ложился спать, отец пришёл, чтобы поговорить со мной. Он начал издалека – хотя ему не было нужды притворяться и так трусить передо мной. Впервые я почувствовал, что он совсем не такой сильный, каким был в моих мечтах, и что падение с большой высоты покалечило его. Но тем сильнее была моя любовь к нему.
– Сынок, – сказал он наконец, – ты уже большой мальчик. Ты у меня очень умный, очень способный. Ты настоящий Телосис. И сейчас я хочу сказать тебе одну очень-очень важную вещь. Одну тайну!
Это он прошептал мне уже прямо в ухо – как будто нас могли подслушать…
Я сел на кровати, приготовившись отпираться или умолять, только бы он не отдавал меня тому.
– Понимаешь, Нат, Сила джедаев не переходит по наследству, как титул или поместье. Это дар свыше, который сильнее крови. Дар, который сильнее всего. Вот почему дети джедаев – не родные их дети, а ученики, которых они собирают по всей галактике.
– Я не хочу! Я не буду! – запротестовал я, но отец сел перед моей кроватью и посмотрел на меня снизу вверх, так умоляюще, что у меня сжалось сердце.
– Когда ты только родился, сынок, я скрыл от всех, что ты чувствителен к Силе. Я думал, мне удастся самому подарить тебе… многое из того, что можно получить… когда ты Телосис… Не перебивай, а послушай. Я всё потерял. Сейчас я стал противником нынешнего правителя… Хотя у меня есть могущественные сторонники, не знаю, удастся ли мне снова подняться. Но если бы ты мне помог… Если бы ты выучился на джедая, а потом вернулся домой, Натик... Даже не для меня, для себя. Ты станешь сверхчеловеком, понимаешь? Будешь знать, кто что думает, одним взмахом руки, одним взглядом сможешь убить или исцелить… Ты станешь намного сильнее меня… и твоё могущество будет неоспоримо. Никто не встанет тебе поперёк дороги.
Я понял его план и восхитился им – но в ту же секунду осознал свою слабость. Как я один могу тягаться с целым Орденом джедаев? Ведь я ещё такой маленький…
– Отец, но они же меня превратят! Я перестану быть самим собой! Я стану одним из них и никогда, понимаете вы, никогда не вернусь на Телос!
– Нат, но ты ведь уже такой взрослый душой! Я верю, что ты сможешь продержаться столько, сколько нужно. Я говорил с ним, и он сказал, что в Силе ты сильнее его. Запри нашу тайну глубоко-глубоко в сердце, и её никто не увидит. А если будет очень тяжело, позвони домой – и я сразу заберу тебя. Я узнавал, это можно.
– Я не могу, отец. Я просто не могу! Я хочу жить дома. Я согласен ходить в школу. Я согласен делать всё, что вы прикажете. Только не отдавайте меня им!
Отец выпрямился во весь рост. Лицо его стало хмурым и каким-то чужим.
– Ладно, если ты не можешь… Нельзя принуждать к невозможному, это правда. Давай просто забудем об этом разговоре.
А наутро, когда прошла беспокойная ночь, полная тревог и отчаяния, за занавеской просиял Золотой Свет. Я протянул к нему руку, словно был тем мелким сопляком в кроватке, когда впервые схватил его и спрятал в кулаке. Мне было уже восемь лет, и я прекрасно понимал, что от судьбы не спрячешься.
За завтраком отец делал вид, что между нами всё по-старому, но его разочарование тоже было не спрятать. А сам он не чувствовал моей решимости. Внутренне я усмехнулся: в самом деле, у меня есть эти способности – угадывать, кто что думает. Что ж, значит, я уже сейчас сильнее отца. Но как быть с тем, который сильнее меня?
– Я готов отправиться в Храм джедаев в любое время, как вы прикажете, – сказал я, положив салфетку.
Отец уже потерял надежду – а тут вдруг получилось так, как он задумал, и в его глазах просияла радость. Как он хвалил меня, как ласково обнимал и целовал…
Но не было у него ни капли грусти о том, что мы расстанемся. Надолго, может быть, навсегда.
Я простил ему это сразу. Когда отправляешься за Силой, чтобы взять Золотой Свет в свои руки, смешно размениваться на мелочи. Так думал я, чтобы себя подбодрить и почувствовать старше.
Однако вся моя решимость пропала, как только появился тот. Мне было очень страшно рядом с ним. И всю дорогу от Телоса до Корусканта я проплакал от этого страха. Я предчувствовал, что миссия моя окажется невыполнимой. Хотя бы потому, что я не мог оставаться в покое, когда он улыбался мне. Он палил меня огнём этой улыбки, так что я почти терял контроль над своими чувствами. Взамен появлялись чужие, не мои: отец предал меня, бросил на произвол судьбы, его волнует только власть… Но мысль о том, что если я проговорюсь (а мне хотелось рассказать ему о моей тоске и выдать себя, лишь бы только свалить с души этот ужасный груз), я уже никогда не стану правителем моей планеты, никогда не вернусь в родной дом, в мой дворец – эта мысль придавала мне стойкости.
Интуитивно я нашёл надёжный щит от обжигающего огня его глаз: улыбнулся ему. Тогда он отстал от моей души, и я смог перевести дух.
@темы: "Завершённое строительство", Star Wars, Фанфики
-
-
20.10.2012 в 20:32Уже поднимаясь по лестнице, я сообразил, что иду к Катэ с пустыми руками, даже без цветов... На работе старался держать под контролем каждую мелкую козявку, а про подарки для Катэ забыл. Ну, ладно, скажу, что принёс ей себя – самый дорогой цветок, который только смог достать для неё.
Вот и знакомая дверь, но хозяйки не было дома. Странно… Она должна была уже вернуться с работы. Меня прошиб холодный пот: уж не её ли затоптали на параде?! Да ну, бред… Зачем, собственно, ей было идти на парад? Это зрелище как-то не в её вкусе. Ей бы на показ мод… на выставку гобеленов… в оранжерею…
Наверное, медперсонал в клинике проводит учения, в конце концов, они же все военнообязанные… Вот потому она и задержалась.
Когда я вошёл в её квартиру, уже с порога стало понятно, что Катэ не на работе. Беспорядок, вызванный панически спешными сборами, не спутаешь ни с каким другим.
Я бессмысленно прошёлся по двум её крошечным комнатам (в той одной, в которой мы жили с мастером Джинном, поместилось бы две таких квартиры), забрёл на кухню. В отключённом подогревательном шкафу лежал засохший пирог. Значит, она его всё-таки купила, как обещала. А потом передумала дожидаться меня, собрала вещи и…
На столе, на том месте, где в прошлый раз стояло блюдо с пирогом, лежала круглая тёмная линза-«записка». Я механически включил её. Появилось изображение Катэ.
– Ксан, я всё-таки не могу не попрощаться с тобой. Это было бы как-то… невежливо. Собственно, я только хочу сказать, чтобы ты не искал меня. Это бессмысленно. Для нас обоих бессмысленно, а для тебя ещё и опасно, потому что я нахожусь под защитой Ордена джедаев. Близкими людьми нельзя пользоваться, понимаешь? И всё-таки я ничего не могу поделать со своим сердцем, я люблю тебя… наверное потому, что совсем не знаю. Если бы ты перестал думать только о себе, Ксан... Если бы хоть раз поднял глаза на другого человека… А они у тебя всё время внутрь. Ты сейчас слушаешь эту запись и думаешь, что я дура. Наверное, так оно и есть. Но, по крайней мере, я не твоя вещь. Больше всего на свете я хочу твоей любви… но ты ведь не умеешь любить, Ксан. Прощай. Я всегда буду помнить о том, что ты отговорил меня играть в «Катарсис». Ни в какие другие твои игры я тоже играть не буду.
И всё это со всхлипами, слезами и рваньём носового платка.
Когда запись кончилась, я не сразу выключил её, и голографическая фигурка ещё долго мерцала и потрескивала над линзой.
Я вспомнил наш последний разговор с Катэ. Да, конечно, джедаи обязательно сняли записи всех камер слежения в Девятнадцатом-Северном, и мой комлинк хоть на одну из них, да попался в хорошем ракурсе...
Открепив линзу от стола, я бросил её в утилизатор и хотел уйти, но ноги у меня были какими-то неходячими, а в груди, казалось, застегнули битком набитый чемодан. Пришлось немного посидеть на диване. Так и тянуло лечь на него и зарыться в ту груду тряпок, которые были по нему разбросаны, но я старался сдерживать желание. Кортизол зашкаливает, серотонин упал до нуля, адреналин перегорает – это чувствуется по кислому вкусу под языком. Нельзя, нельзя, если я хочу сохранить здравый рассудок...
Сверхусилием воли я переключил себя с программы саморазрушения на самосохранение – и рассмеялся.
Если он хотел отплатить мне той же монетой, ему это удалось. «Поздравляю вас, мастер Джинн, – подумал я. – Двух раз вам было недостаточно, теперь ещё и третий. Хорошо, этот раунд вы выиграли: я снова страдаю. Вы наверняка сказали ей, что у меня нет сердца, а есть только насос для перекачивания крови – да, что-то вроде, узнаю ваш стиль. Я прямо слышу ваш голос, голос любящего отца, который вбивает в бедную голову моей Катэ ауродиевые мысли вашей правды. Но правда не любит, когда ею убивают – вы же сами говорили. Вкус мести сладок, но это, вроде бы, не тот сахар, который усваивается вашим великолепным организмом... Или уже усваивается? Уже не вызывает тошноты? Даже наоборот? Учитель учится у ученика – как это трогательно! Да, вы отлично выучили мои уроки. За этот кунштюк, поражающий своей гениальной простотой, вы заслуживаете самой высокой оценки».
Я победил и на этот раз. В квермийском порту аромат Катэ так пьянил меня, что я бредил ею. Сейчас голова моя прояснилась. Я понюхал её вещи – теперь они пахли уже не ею, а чем-то горелым. Да, теперь все они были мёртвые, и дом этот был мёртвый. Мне остро захотелось домой, в родные стены. Не помню, как я вышел на улицу – но как-то, наверное, вышел, сел на свуп и помчал к дворцу Телосисов.
Не знаю, какое время суток было на улице, я не обратил внимания. По идее, должен был быть глубокий вечер, но вроде бы было светло… Какая-то странная аберрация восприятия времени.
-
-
20.10.2012 в 20:34А когда он убил моего отца? Я приложил раскалённое кольцо к своей щеке. Стало действительно легче.
Что можно сделать сейчас? Например, до седьмого пота вести бой с тенью… А ещё лучше до восьмого.
Но едва я переступил порог зала, сзади меня обняли две белые женские руки.
– Ну, что, Ксанни, ты снова пришёл ко мне? – пискнула «леди Сиди» своим острым, как шило, голосом, растекаясь по моей спине. – Где же ты столько времени пропадал, милый? Бросил меня совсем, а я скучала… Ты очень-очень плохой мальчик, если так поступаешь со своей самой горячей любовью. Ты злой и наглый, как смерть, и мы с тобой настоящая идеальная пара, ты не находишь?
– Я самый плохой мальчик, которого ты только можешь себе представить, старая карга, – сказал я, сбрасывая её руки и поворачиваясь к ней лицом. – И у меня нет пары.
– Это легко проверить, – довольно хихикнула рыжая бестия.
Но высверк двуклинкового меча Экзара Кана не застал меня врасплох, я ожидал именно такого начала, именно такого удара.
Я отклонился и одновременно отшвырнул её Силой – она перелетела через весь зал, как комета, и должна была непременно плюхнуться в бассейн, если бы вода в нём не стала льдом. Включая оба своих меча, я увидел, как мягко и естественно она приземлилась на скользкую поверхность, собралась в идеальной группировке «в тени дерева спрятать лист», а потом раскрутилась, как пружина и ринулась в атаку, как молния.
Но, как мы оба прекрасно знали, молния не может опрокинуть даже ложки жертвенных благовоний. Проиграв в перетяжке и отступив, Тень улыбнулась от уха до уха.
– Биться в Воде легче против Огня, – плотоядно облизнула она языком свои тонкие бледные губы. – Если нет восьми чаш для жертвоприношения, достаточно двух. Если нет и двух чаш, достаточно самой жертвы.
– Да, достаточно, – ответил я и нанёс ей в прыжке два сильных рубящих удара. Она ловко уклонилась. Я продолжал натиск, используя преимущество ширины плеча. Ведьма перестала хихикать и только злобно поблёскивала водянистыми глазками.
То и дело я получал от неё чувствительные тычки Силой, один раз чуть не растянулся в подсечке, второй раз всё-таки упал на спину, но сумел вывернуться из-под огня одного из её клинков.
– Ос шудай, – сказала она, отступая к зеркальной стене. – Ох, и приласкаю же я тебя, Ксанни, когда ты ослабеешь! Ты же помнишь, как мне нравится, когда ты лежишь на спине?
«Крыло ящера Хо» – хороший удар, проверенный временем, и я отлично провёл его из полуприседа, но мой меч не достал её, потому что она ушла прямо в зеркало. Погасить инерцию второго клинка я уже не смог, и зеркальная стена обрушилась на меня с гулким грохотом, как водопад.
Тело не подвело меня и на этот раз. Мастер Джинн до автоматизма натаскал меня на действия при падении стекла ещё в десять лет. Это ведь часто бывает в нашей работе – вылетать в разбивающиеся окна. «Кокон Силы» сохранил меня от порезов, осколки разлетелись далеко в стороны.
Но вместе с зеркалом что-то разбилось во мне самом. Ноги меня не держали, и я всё-таки лёг на пол, хотя и не на спину, а на бок. «Почему это продолжается?» – спросил я с тоской, чувствуя, как сквозь одежду колют мелкие осколки. Я закрыл глаза и представил, что если бы не успел заключить себя в кокон Силы, то сейчас бы лежал и истекал кровью, и это было бы очень приятно: сознание бы медленно гасло и наконец оставило бы меня навсегда. Сладкая смерть.
Но нет, не истёк бы я кровью – моей драгоценной кровью, которая была не как у всех, не из голого земного праха, а пополам со звёздной пылью. Шанс один на десять миллионов. «Мидихлорианы всё сделают за вас, ваше величество».
Рука, на которой я лежал, не затекала. Кожа, ещё недавно покрытая потом, самоочищалась мягко и приятно. Такой же приятной была и истома в мышцах, которые хорошо поработали и теперь пользовались заслуженным отдыхом. Да, всё во мне было сделано на совесть. Поцеловала же Катэ меня в губы, когда я был без сознания. Когда я был почти что труп. Живой и красивый труп, в котором копошились мидихлорианы.
Я взял крупный осколок и порезал запястье левой руки. Кровь брызнула яркой алой струёй – но тут же и иссяк её фонтан, ранка на глазах закрылась и затянулась. Розовый след разойдётся за четыре часа.
-
-
20.10.2012 в 20:35– Ну, что ты плачешь, Ксанни? Ведь всё же хорошо. Всё хорошо кончилось, и если ты будешь вести себя разумно, она больше не придёт. Ты снова будешь жить в своём доме один.
– Да, я буду один, всегда один!
– Конечно! Только ты и я. Это именно тот случай, когда один плюс один равно один.
Она погладила меня по волосам и поцеловала в лоб. Это наполнило голову приятной прохладой. Я видел, как её белые волосы перемешались с моими чёрными. Так, наверное, начнётся седина: сквозь мой цвет будет проступать цвет моей «сестры». И в конце жизни весь я стану ею: мои волосы станут белыми, как снег, мускулы ослабеют, плечи усохнут, я буду только греться у огня, а сам стать им уже не смогу. Буду ныть и ныть, что всё на свете не так, как мне хочется. Буду вечно недовольным. Больше всего в женщинах раздражает даже не мелочность и перескакивание с пятого на десятое вне всякой логики, а именно вечное недовольство. «Женщина никогда не скажет «довольно» – это точно. Им всегда чего-нибудь, да не хватает, всегда всего мало!
– Можно подумать, ты сам сейчас всем доволен, Ксанни. Я бы сказала, как раз наоборот.
– Да. Всё не так, как надо.
– А как надо?
– Чтобы никогда не приезжал мастер Джинн. Чтобы никогда не уезжала Катэ. Как она могла так подло предать меня?!
– Родной мой, да стоят ли они твоих переживаний? – «сестра» снова поцеловала меня в лоб. – Что он, что она. Если ты смог победить «леди Сиди», победишь и его. Ты у меня самый сильный, тебе нет равных!
– Даже если мне и удастся убить его, я же не смогу противостоять один всему Ордену!
– Почему не сможешь? Ты уже начал бороться и показал себя достойным продолжателем дела Телосисов. С тобой считаются в регионе. Сенат ни за что не допустит углубления конфликта. Верховный канцлер прямо запретил Ордену вмешиваться в дела Телоса. Разве не для этого ты так много работал всю прошлую неделю?
– Да, но…
– Без «но». Если ты будешь действовать с умом и осторожностью, ты победишь. И потом, не забывай: Дарт Сидиус хочет разрушить Храм не меньше, чем ты. И у него для этого самая выгодная позиция. Бери с него пример: он же не боится противостоять всему Ордену. Почему же ты боишься?
– Он же в невидимых! А меня вся эта свора просто разорвёт!
– Не делай резких движений – и не разорвёт. Учись и ты быть в невидимых.
Как приятно было чувствовать её длинные пальцы, ласково массировавшие мне виски. Моя голова лежала на её коленях. Если бы не такая тоска на сердце…
– А Катэ?
– А что Катэ? Она уехала – и очень хорошо. Она недостойна. Ни одна тебя не достойна.
– Она единственная, кого я хотел бы видеть рядом с собой всегда.
– Это до поры до времени, Ксанни. Пусть у тебя лучше сохранится добрая память, чем злая оскомина.
– Я так люблю её…
– Тем хуже для неё.
– Я хочу найти её. Она ведь на Корусканте. И это я сам, сам! – подарил ей драгоценности, благодаря которым она смогла сбежать!
– Ирония судьбы.
– И ты тоже иронизируешь?
– Конечно.
– Но почему? Разве ты не видишь, как она мне подходит! Я хочу, чтобы она была моей женой!
– Зато она не хочет. Как наша мать.
– Она хочет! Это всё проклятый мастер Джинн! Он ей позвонил и наговорил про меня столько гадостей…
– Что же это за жена, которую чужой мужчина за пять минут может настроить против своего?
– Да, ты права. Но я так хочу!
– Что тебе мешает хотеть чего-нибудь более подходящего?
– Не знаю… Наверное, сердце.
– Вздор. Ты не хуже меня знаешь, что сердце – всего лишь насос для перекачивания крови.
– Да. Но как оно у меня болит!
– Зачем же ты лежишь на левом боку? Перевернись на правый – болеть перестанет.
– Я всё равно поеду её искать!
– Покончить с собой можно и дома.
– Я не могу жить без неё.
– Да ну? Не верю. Кстати, чем, собственно, она так хороша?
– Не знаю…
– Потрясающий ответ.
– Просто она моя Единственная – и всё тут!
– О вкусах не спорят. Но ты никуда не поедешь.
– Почему?
– Потому что никто не позволит тебе вернуться на Телос ещё раз. Сиди дома и не рыпайся.
– Это мы ещё посмотрим.
– Я уже посмотрела. Не позволят.
– Мне всё равно.
– А мне нет. Она бросила тебя так же, как мать. Ты хочешь повторить путь отца? Лучше верни Гранта – и воспитывай его как своего преемника.
– Я сам знаю, что мне делать! – крикнул я с яростью.
Эхом разошёлся противный глухой звук. Не сразу я сообразил, что это звонит комлинк.
Я неохотно приподнялся на локте и сел, вытаскивая аппарат из кармана. Следа от пореза на запястье уже не было. Неужели я пролежал так четыре часа? И никто из прислуги не захотел узнать, что со мной, даже после ужасающего грохота… Ну, это как раз неудивительно: все знают, как я не люблю, когда кто-то попадется мне на глаза без дела. И отвыкли они от хозяина в доме, вот что. Отвыкли и распустились.
Включив устройство, я увидел фигуру в капюшоне до самого носа. Ага, опять Чёрная Рука. Что ей, заразе, ещё от меня нужно?!
Я нажал на кнопку отбоя сигнала с таким чувством, словно давил омерзительное насекомое.
Но от Дарта Сидиуса не так-то просто избавиться, недаром я предчувствовал, что он может растечься в одном месте и собраться в другом, когда он тут прыгал со своим мечом. Он же человек Воды, если, конечно, его ещё можно назвать человеком. А зеркало – это та же вода, и вот его фигура выросла из груды осколков в дальнем теневом углу. Я не сильно и удивился. Ну, допустим. Что дальше?
– Приветствую вас, господин Телосис. Что-то вы сегодня неважно выглядите, – участливо поинтересовался он. – Какие-то неприятности?
«Ты – моя самая большая неприятность», – подумал я. Ради него не хотелось даже губами шевелить. Но правила вежливости и гостеприимства требовали, чтобы я что-то ответил, не правда ли?
– Что у вас случилось, милорд, что вы продолжаете меня доставать? – отозвался я, продолжая сидеть на полу, но все мои мышцы напряглись. – Мы же вроде бы всё обсудили… в прошлый раз.
– Мне нужна ваша помощь в том эксперименте с мидихлорианами, который я вам предлагал.
– Я же вам ещё тогда ответил: нет, не хочу.
– Ну, что ж, тогда я буду пробовать на свой страх и риск.
– Да флаг вам в руки.
– Вас настолько не заботит судьба единственного сына?
– Меня и своя-то судьба не заботит. И с чего вы взяли, что это мой сын? Мало ли что скажет портовая шлюха? У меня нет никого на свете. Я один. Один плюс один равно один.
Комлинк зазвонил снова.
Я с ненавистью посмотрел на экран с номером и перевёл глаза на гостя. В тёмном углу уже никого не было.
– Не отключайтесь, у меня для вас важные новости, – раздраженно дёрнул губами Дарт Сидиус, когда я всё-таки принял вызов. – Скажите спасибо, что в Сенате по Телосу принята очень выгодная для вас резолюция.
– Принята так принята, что дальше?
Он всмотрелся в моё лицо и наморщил свой острый нос:
– Да что с вами, Ксанатос? Что вы, как в кипятке сваренный? Снова курите какую-то гадость?
– Да нет, просто недавно подрался с вашей «сестрой». Видите – зеркало раскокал, – я повернул передатчик. – Знали бы вы, до чего вы оба мне надоели…
Он только головой покачал.
– Так. Подышите «утто». А ещё лучше – сходите в бордель. Вижу, что собеседник из вас сейчас никакой. Я перезвоню позже, когда вы проспитесь.
– Не надо мне звонить! – заорал я, теряя терпение. – Лучше взорвите Храм! Вот это будет действительно дело по вашему плечу... а не капать мне на мозги!
Он раздраженно пожевал губами.
– Имейте в виду, что хотя Сенат издал специальное постановление, в котором не рекомендовал Ордену преследовать вас, но, насколько мне известно, двое джедаев вылетели на Телос. Как частные лица. Так что ждите гостей.
И отключился.
-
-
20.10.2012 в 20:45Потом я поехал на заседание правительства, к обеду снова вернулся домой, распорядился сделать новую зеркальную стену в зале и завалился поспать – к счастью, без снов и наконец-то в своей кровати, а не на офисном диване.
Проснувшись к вечеру, я почувствовал себя намного лучше и решил где-нибудь проветриться. Стоя в гардеробной и раздумывая над тем, что бы надеть под настроение, я вдруг понял, что мастер Джинн уже на Телосе.
Быстро, однако, он добрался! Или это Дарт Сидиус не скоро узнал?
«Ну, и хорошо, – подумал я, перебирая вешалки. – Нечего тянуть резину. Пожалуй, сейчас лучше всего сходить на «Катарсис», набраться сил...»
– Сходи, – услышал я голос и убрал с лица прядь белых волос. – А главное, перестань себя жалеть. Да, ты умеешь плакать в три ручья, как бедняжка эопи, и становишься в такие минуты очень милым и беззащитным мальчиком, но давай оставим это в нашем семейном кругу. Твоему народу, а в особенности твоим врагам, знать такие подробности необязательно. Тем более, слезами ты себе ни разу не помог. Даже в восемь лет, когда всю дорогу проплакал от Телоса до Корусканта. А вот твёрдая рука и железная воля – это совсем другое дело. Ты со мной согласен?
– Согласен, – сказал я. – Я больше не буду плакать.
– Вот и умница. Надень сегодня всё тёмно-синее, тебе очень идёт. Тебе вообще всё идёт, Ксанни. Но синее и чёрное – лучше всего.
– Спасибо. Мне приятно это слышать. Но рубашку лучше взять с белым воротником. Чтобы оттенить аристократическую бледность моего лица.
– Нет, сегодня это лишнее, мы сейчас уж слишком бледные. Пусть и рубашка тоже будет синей. Вот эта.
По ассоциации я вспомнил изображение, на котором был в альдераанских шмотках, но заставил себя остановить мысли, которые так и побежали дальше.
– Ну, давай, иди, брат. Хватит уже вертеться перед зеркалом. И смотри, не подцепи какую-нибудь очередную Катэ.
– Почему же? – усмехнулся я, зажимая свою рану, которая тут же стала кровоточить (и совсем не так, как если бы я порезался). – Если подвернётся симпатичная с ножками, можно и подцепить.
– Ну, хорошо, если это поднимет твой тонус, – я разрешаю. Только выбирай такую, чтобы не гремела костями и не мешала мне спать.
Я рассмеялся.
– Или, знаешь, нет, рисковать не стоит, – переменила она снисходительный тон на нравоучительно-кислый. – Если он где-то здесь, лучше всего соблюдать строгое воздержание.
– Угу, в пику Дарту Сидиусу с его ситховыми советами.
– Скажи ещё: «Назло маме уши отморожу». Согласись, ты сейчас не в той форме, чтобы разбрасываться лишним белком.
Да, она говорила правду, нужно было поберечься...
Игра была в самом разгаре, и болельщики ревели от азарта до полной потери человеческого облика, когда я почувствовал знакомое ощущение в Силе.
Он явился.
Вернее, они. При нём же был его новый ученик, проклятый Кеноби, которого он взял из жалости. Но именно из-за этого ни на что не годного молокососа с аховым дыханием и самооценкой ниже плинтуса мои планы уже дважды летели кувырком!
«Меня он тоже взял из жалости, – подумал я, чувствуя, как моё сердце наполняется горячей ненавистью. – Хотел спасти. Ну-ну. Других спасал, а сам себя спасти не можешь. И не сможешь!»
Всё же горячая ненависть – это хорошо, а холодный расчёт лучше.
Надо было признать: я сталкивался с ним много раз и каждый раз терпел поражение. Значит, поединок лицом к лицу — не лучший вариант. Его мы прибережём на самый крайний случай.
И нужно будет призвать к ответу моих горе-деятелей государственного масштаба. Всех троих. Ортоса Рамода, начальника офиса паспортного контроля в порту Телос-IV Центральный. Ротоса Сатора, начальника телоссийской службы безопасности. Доза Друза, обер-полицмейстера Тани. Я ведь сам – лично! – рано утром специально всем им позвонил и приказал повысить бдительность по максимуму. И вот результаты их работы: как мне доложили, за день городской следственный изолятор оказался забит нарушителями паспортного контроля под завязку (поймали нелегалов даже с Белсависа), а джедаи – вот они, пожалуйста, пролезли прямо под купол «Катарсиса»!
Расстрелять всех троих за такую службу!
Интересно потом пообщаться с этими малыми с Белсависа. Удалось же до нас добраться... Оттуда сбежать, говорят, ещё тяжелее, чем с Кесселя... Может, на что и сгодятся.
Я подозвал одного из старших офицеров службы безопасности, который находился на посту у правительственной ложи.
– Под куполом находятся два джедая, – холодно сказал я, напустив в голос побольше металла. – Они не должны покинуть помещение иначе, как в силовых наручниках, и могут следовать только в одном направлении – в городскую тюрьму в сопровождении усиленной охраны. Это приказ. Выполняйте.
Служивый взял под козырёк и удалился. Через пятнадцать минут он снова вернулся на пост, а ещё через пятнадцать я подозвал его и приказал доложить обстановку.
– Их ищут, ваше превосходительство.
– Если через пятнадцать минут их не найдут, полковник... – я скользнул взглядом по его нашивке на левом кармане форменного кителя, – полковник Йорсис, считайте себя рядовым.
Бедняга откозырял и снова удалился.
Не найдут они их через пятнадцать минут... Ладно, чувствуется, надо дать безопасникам наводку, а то так и будут тыкаться из ложи в ложу, а проклятые джедаи уйдут из-под носа!
Сначала я позвонил технику-распорядителю и, назвав ему номер сектора, попросил обеспечить выигрыш именно там. А затем подозвал к себе ещё одного офицера службы безопасности, приказал ему вызвать группу захвата и по команде следовать за мной.
Вот окончился очередной раунд. Бойцы на помосте вытирали расквашенные морды, а идиот-победитель бесновался в своей ложе, потрясая электронным блокнотом с выигрышной комбинацией цифр.
– Я буду рад лично поздравить героя дня, – сказал я в микрофон, улыбнувшись рекламной улыбкой и приветственно помахав счастливчику рукой. – Сейчас я поднимусь в вашу ложу и подпишу чек, который вы сможете обналичить в банке «Рамод и Рамод» тут же, в фойе «Катарсиса».
Но когда я оказался в нужном секторе, там осталось лишь слабое эхо в Силе.
Проклятье!
– Разрешите взглянуть на ваш экран, мой друг, – всё так же приветливо сказал я, обращаясь к сияющему болвану, на ложу которого был направлен свет, кажется, всех наличествующих прожекторов. – Как же так... Здесь ошибка в цифре... Всего в одной цифре, но увы! – эта комбинация не совпадает с выигрышной... А значит, на кону у нас по-прежнему двести пятьдесят тысяч кредитов, друзья! Делайте ваши ставки!
Рёв тысяч глоток – не самая приятная музыка на свете, но лёгкого хлеба не бывает. Нигде и никогда. Такая уж у меня трудная работа.
Несостоявшийся победитель мямлил и ныл, демонстрируя все признаки адреналинового шока. Пот градом лил с его плоского лба. Неизвестно, кого я в ту секунду ненавидел больше: мастера Джинна, растаявшего в темноте, себя, упустившего добычу, или этого уродливого мозгляка. Ещё не хватало платить ему двести пятьдесят тысяч! Пусть скажет спасибо, что жив остался, придурок.
-
-
20.10.2012 в 20:49– Ваше превосходительство, мы делаем всё возможное и даже невозможное. Может быть, также следует усилить охрану вашего особняка?
– Нет, задействуйте всех ваших людей на облаве. Вы обязаны схватить преступников, пока они не устроили какую-нибудь провокацию.
– Конечно, ваше превосходительство. Мир и спокойствие на нашей планете – это мой долг.
– Приятно слышать, господин Сатор. Вы знаете, что я умею быть благодарным за верную службу.
– Да, ваше превосходительство. Разрешите продолжать выполнение вашего приказа?
Я кивнул и отключил связь.
Какой тяжёлый день был у меня сегодня... Но, по крайней мере, решён вопрос о созыве большой конференции лидеров нашего сектора. Нужно хорошо выспаться. Возможно, завтра работы будет ещё больше.
Я подошёл к окну и отодвинул штору. Какая сегодня ясная звёздная ночь... Будто стоишь в пещере с малабитовыми стенами.
Я оглянулся. Приглушённый свет ночника уютно освещал постель. Какое всё-таки счастье снова быть в своём доме, в своей спальне... Правда, по милости бездарей в службе безопасности мне, похоже, всю ночь придётся сжимать рукояти мечей. Он может появиться в любой момент, нельзя недооценивать его силу. В позапрошлый раз он прилетел на мою планету, чтобы лишить меня родины. В прошлый раз – чтобы убить моего отца. На этот раз – чтобы отнять у меня жизнь.
«Может, и хорошо, что со мной нет Катэ, – подбодрил себя я. – События развиваются так, что от поединка с мастером Джинном я не застрахован. А с ней я вряд ли бы тратил время на укрепляющий сон».
Но против воли я застрял в мыслях о ней, и так основательно, что, уже лёжа в постели, понял: надо что-то делать.
Да что ж меня так колбасит, просто спасу нет! Она ведь предала меня, бросила – как мать, как Дина... Права моя «сестра»: не из-за чего там страдать, не из-за чего! Плюнуть и растереть – а я мучаюсь...
Но я страдал. Видит Сила, мысли о Катэ то и дело протыкали моё сердце, словно раскалённый прут.
Я включил свет и взял комлинк со столика.
Тип, которому я звонил, был тот самый Вим Раст, кореллианец без определённых занятий, имя которого я иногда использовал в поддельных документах. Занятия у него были самые что ни на есть определенные: он славился в узких кругах как отличный охотник за головами и, в принципе, никогда не запрашивал сверх меры.
Услышав, что мне нужно на этот раз, Вим поморщился и помотал головой:
– Нет, босс, это не работа, а самоубийство.
– Я умею быть благодарным, – упорствовал я.
Он задумался. Потом назвал цену.
На этот раз задумался я. В последнее время мои расходы росли, словно хлебная закваска. Из-за проклятых джедаев, прижавших хвост Опоссе Омо, я был лишён свободных резервов: всё ушло в это сволочное «Чёрное Солнце», как в чёрную дыру! Конечно, можно было предложить ему долю... Например, в «Бешеных скачках». Но вряд ли Зар будет счастлив получить такого компаньона, да и наследство Гранта не хотелось бы делить с чужим.
– Надо посчитать, – сказал я охотнику. – Сейчас я никак не могу вынуть из своего бизнеса столько наличности, но...
Он меня тут же оборвал:
– Что ж, босс, договорились: когда она у вас появится, тогда и звоните.
Я погасил свет и снова забрался под одеяло, пытаясь настроиться на поверхностный «сон в опасности».
Но на этот раз – впервые на моей памяти – сон мне не подчинился. Я провалился в него, словно под лёд, и там, подо льдом, сидели в засаде совершенно дикие фантазмы. Меня бросало то в жар, то в холод до самого утра. Мучительным был даже тот полусон-полубред, в котором время повернулось назад, и я не ушёл на заседание по тарифам, а остался с Катэ.
– ...кстати, в народе ходит масса слухов об этих твоих увеселениях, – сказала она, проводя пальцем по моему шраму на щеке. – О балах-маскарадах. Чем ты там занимаешься таким страшным, что все в шоке?
– Ну, это было давно, – неохотно отозвался я. – Да и ничего особенного. Обыкновенные оргии для сынков и внучков моих приближённых, чтобы все знали место. Ну, и для дочек-внучек тоже. Они же, хоть и из высшего общества, но ведут себя – мать моя женщина... Как бы это помягче выразиться... Согласно купленным билетам, вот. По большому счёту, я всего лишь ставил перед ними зеркало, а вели себя они сами.
– А я слышала, что организатору преступной группировки всегда дают больший срок, чем рядовым членам... Но у тебя к себе никогда нет никаких претензий, не так ли? Ты же маленький эопи.
– Ну, Катэ, если у них такая натура, то при чём тут я?
– Это точно. А мне можно будет затянуться твоим кальяном? Если тебе это так нравится?
– Зачем?!
– Ну, тебя же привлекают бесстыжие женщины, которые как раз под кальянчик вытворяют самую несусветь. Откуда ты знаешь, может, я как раз именно такая? Сам посуди: я не постеснялась поцеловать тебя в больнице. Не постеснялась пригласить тебя к себе, хотя прекрасно понимала, чем это кончится... Ничего не постеснялась... Я, можно сказать, заманила тебя в свои сети – и ты попался, как пацан. Как маленький эопи.
– Катэ...
– Да, я просто хотела немножечко развлечься. Ну, если честно, мне нравятся такие мужчины, как ты. Наглые и распущенные. Потому что я ведь сама наглая и распущенная.
Мне стало не по себе. Её как будто подменили...
– По-моему, Катэ, ты на себя наговариваешь. Ты хорошая и ты меня любишь. А всё, что было в прошлом, пусть там и остаётся, – сказал я примирительно и попытался поцеловать её, но она отстранилась:
– Нет, это ты себе намечтал какого-то ангелочка с лун Иего, а это совсем не про меня. И потом... Когда ты просил меня стать твоей женой, ты о чём думал? Как ты себе это представлял? Что мы не будем вылезать из постели?
Да, такие допросы – это, конечно, именно из репертуара жён...
Я вздохнул.
– Ну, как представлял... Представлял, что ты будешь любить меня. Понимать, поддерживать. Жена должна...
– Да, точно, жена должна. Это ты хорошо сказал, Ксанни. А сам-то ты уверен, что что-то кому-то должен? Хотя бы какую-нибудь самую малость? Что ты, например, будешь помнить обо мне не только тогда, когда хоботок в котелок стучится? А если ты сбежишь с Телоса, прихватив казённые деньги, – что, прощай любовь? И меня растерзают твои приближённые?
– Катэ, да не сбегу я никуда! Ты не представляешь, каким хорошим семьянином я буду!
– Вот уж, действительно, – не представляю. Поэтому не буду тебя обманывать, ну... Ну, и просто не могу принять твоё предложение. Вдруг ты мне надоешь? И ты, и твои мидихлорианы в голове? Что же, мне сразу готовиться к смерти? Нет, я так не хочу.
– Катэ, я же... люблю тебя!
– Ты?! Меня?! Любишь?! Ты же знать не знаешь, что я за человек! Ксанни, ты меня, конечно, извини...
Это она сказала с той же интонацией, что и Дина. С точно такой же. «Везёт же мне на поломойные тряпки, – подумал я даже не зло, а растерянно. – В точности, как предсказал мастер Дуку, чтоб ему было пусто! Даже в больнице, в лучшей столичной клинике, уж казалось бы… Нет, и там прицепилась именно такая!»
– ... но в твоём возрасте надо вести себя как-то... взрослее, что ли. А то такое впечатление, что у тебя действительно шизофрения на всю голову. Десять разных обиженных мальчиков. Один какой-то засушенный бухгалтер, второй – маньяк власти, третий – просто настоящий бандит, четвёртый – сопливый маменькин сынок...
– Я не маменькин сынок, – оборвал я, чувствуя, как горькая обида растекается внутри, словно жёлчь. Неужели я действительно так в ней ошибся?! – У меня и матери-то никогда не было.
– Да что ты? Как же ты на свет появился?
Я не сразу нашёлся с ответом.
– Загадка природы. И знаешь, – я постарался призвать в голос всю свою властность, – я не хочу обсуждать этот вопрос сейчас. Я не хочу обсуждать этот вопрос с тобой.
– Правильно, Ксан, такой вопрос надо обсуждать с компетентными людьми. И побыстрее. Потому что если крышу полностью сносит, то при первом же ливне даже твой дворец перестанет быть ценной недвижимостью.
– Ты не Катэ! – вскричал я, отшатнувшись. – Ты... ты какое-то кривое зеркало!
Ну, конечно! Это была «леди Сиди», кто же ещё! Проклятая ведьма лежала на моей груди, и стоило мне приподняться, как она, омерзительно хохоча, схватила меня за горло. – Мой сладкий, мне та-ак понравилось быть твоей беспокойной совестью! – промурлыкала ведьма. – Это будет моя любимая роль в наших с тобой о-очень весёлых играх!
Рыжая пакля забила мне ноздри, так что я остался без глотка воздуха. Запах от её волос был, как в нашем фамильном склепе, куда я перенёс прах отца. А её руки были такие же нечеловечески жилистые, как у брата, и абсолютно холодные. Абсолютный нуль. А я же мог выдержать только восемь минут абсолютного нуля…
Но отдавать ей свою жизнь я не собирался. Моя жизнь нужна мне самому. Я сбросил её с себя – таким же сверхусилием, с которым собрал свою волю в пустой квартире Катэ.
-
-
20.10.2012 в 20:55«Прав был мастер Ксендор, – думал я, скрипя мозгами. – Чары красоты – это маска, скрывающая кошмар. За образом женщины, на который откликается сердце, всегда стоит смерть». Что ему на это ответила мастер Цон-Цу Дун? Известный коан… Что же она ему ответила... Что-то такое... интересное... Неужели забыл?
Вспомнил. Она показала ему зеркало. Молча. И после этого он ушёл из Ордена джедаев. Это был Первый раскол.
Да, Катэ предала меня, и теперь «леди Сиди» снова в своей власти. И даже память о той ночи любви, когда я был так счастлив, теперь отравляет мою кровь – и это в самый неподходящий момент, когда на Телос приехал мастер Джинн!
В древней алхимии продукты распада кортикостероидов в организме чувствительных к Силе людей называли «прокисший огонь» и «мидихлориановая чума». Какое омерзительно точное название! Даже свет сквозь ауродиевую штору казался не золотым, а гнойно-жёлтым. Слюна под языком была настоящей отравой. Прямо какое-то мидихлориановое кладбище у меня там скопилось… А мой целомудренный учитель сейчас, небось, светит своим жёлтым, как ясное солнце!
Первое средство – принять ледяную ванну. А потом хорошо продышаться на свежем воздухе.
Я долго полоскал рот всем, что только было у меня в шкафчике. «Прокисший огонь», разумеется, никуда не делся, он просто переместился из-под языка снова в низ живота, а оттуда выстреливал в затылок так, что мне и вода в беломраморном бассейне казалась чёрной. Было полное ощущение того, что сейчас из глубины вод, расталкивая льдинки, вынырнет Чёрная Рука и погрозит мне пальцем. А то и за шею возьмёт… как я его тогда…
Но я преодолел страх и всё-таки погрузился в бассейн с головой.
Мысли несколько прояснились.
«Если кто и может спасти меня от того, чтобы братец и сестрица не свели меня с ума, так это Катэ, – понял я. – Потому меня так и тянет к ней, что ею я могу вылечиться. Ладно уж, прощу ей то, что она сбежала».
Да, вернуть её – моя первейшая задача. По крайней мере, её присутствие гарантирует меня от подселения «леди Сиди», это уже проверено. Это я чувствую всем собой – и телом, и душой. Ну, не может же быть такого, чтобы она меня отвергла! Она ведь и пирог купила. Даже услышав, что меня собираются арестовать, она всё-таки была уверена, что я выкручусь и вернусь домой! И если бы не проклятый мастер Джинн, всё бы у меня уже склеилось, как надо!
В конце концов, за первую же партию малабита мне заплатят на два порядка больше, чем просит Вим…
«Ну, Катэ, любовь моя, ты ещё не знаешь, как я могу стоять на своём!»
«Ага, – сказала «сестра», – а кто-то когда-то высокомерно спрашивал у отца, во сколько обошлась ему та авантюра: до ста тысяч или больше».
Я от неё отмахнулся, вылез из бассейна и, едва обтеревшись, взялся за комлинк.
– Это снова Ксанатос, – сказал я до омерзения кислым голосом. – Плачу не сто, а сто двадцать, но аванс тридцать процентов. А остальное получишь, когда привезёшь девчонку.
– Пятьдесят, – ответил Вим шепеляво, нимало не удивляясь моему звонку. Кажется, он тоже провёл «разнообразную ночь». На носу у него был бактопластырь, губы всмятку... в общем, Зар Омега номер два. С каким отвратительным материалом приходится всё время иметь дело...
– Тридцать пять и квартиру в Тани, в самом центре. После этой сделки тебе уже не нужно будет рисковать своей шкурой, приятель. Я посоветую и хороший банк, где твои сбережения не пропадут.
– Ох, босс, ты всегда так мягко стелешь, аж страшно. Надо подумать. Вот что, отбашляй мне аванс, но я сначала просто слетаю на Корик да посмотрю, что там к чему. Если не возьмусь – верну бабки обратно, за вычетом командировочных. Ты меня знаешь, я слово держу.
– Добро, – выдохнул я. – Сегодня же получишь свои деньги.
Потом я перезвонил хмырю из Техносоюза и сказал, что он может присылать контейнеры для перевозки малабита хоть сегодня, если оговоренная сумма поступит на известный ему счёт.
Потом мне позвонил Чан, потом Сатор (я уже сидел в столовой и с отвращением запихивал в себя завтрак), потом высыпалась целая куча сообщений со всех концов галактики. День ещё толком не начался, а голова у меня уже гудела, как буровая установка. Перед тем как поехать в офис «ЮниФай», я отключил комлинк и всё-таки посидел на любимой отцовской скамейке и подышал. Стало легче, но боец из меня был сегодня никакой. Как там мастер Сайфо-Диас любил говорить: «Самое плохое в плохих привычках – их последствия». Да, уж лучше подцепить «какую-нибудь с ножками», чем проводить ночи в таком «воздержании», с этой жуткой ведьмой! Понятно, что через свою эфирную маску Дарт Сидиус подпитывается моей энергией с таким же успехом, как это делаю я – от игроков на «Катарсисе». Вот проклятый упырь, навязался же на мою голову…
Первый же звонок после включения аппарата снова был от Сатора.
– Ваше превосходительство, мы их арестовали! Прямо в офисе вашей компании! Бдительные граждане сигнализировали… Уже сидят. Да, разоружили, естественно! Да, каждый в одиночной. Вас понял. Служу Телосу!
«Ну, хоть одно приятное сообщение за день», – подумал я, чувствуя, что мой тонус восстанавливается, и тимус уже не так скукожен, и настроение поднимается с каждой минутой, потому что мидихлорианы перестали крыть меня последними словами на своём выразительном биохимическом языке, а с энтузиазмом приступили к восстановлению мирной жизни под багровыми небесами. И энтузиазм их был вполне сопоставим с патриотизмом моих бдительных сограждан под синим небом Телоса.
В сущности, как мало нужно человеку для счастья… А если прикинуть инфляцию за тридцать лет, будем считать, что я пока остаюсь в рамках ста тысяч.
-
-
20.10.2012 в 21:02– Мы выберемся, малыш. Ты ещё не раскаиваешься в том, что решил отправиться сюда вместе со мной?
– Мастер Джинн, моё место – быть рядом с вами. Всегда. Я только не понимаю, что мы можем сделать безоружными…
– Не так уж мы безоружны, Оби. С нами – Сила. «Слава наша в телах наших».
– Да…
Мастер Джинн будто ушами услышал глубокий вздох своего падавана за толстой каменной стеной. Мальчик экранировал свои мысли, но учитель мог без труда додумать их: «Какая там слава в моём теле, если я – неспособный Увалень… Я и с мечом-то не всегда могу быть стоящим бойцом, а уж голыми руками…»
– Оби, ты не прав. Ты отличный боец. Упорный, находчивый и умный. Ты знаешь, когда нужно наступать, а когда отступать. Помнишь: «Победы и поражения – ежедневная работа воина». Главное – ничего здесь не ешь и не пей.
– Да это есть просто невозможно, учитель!
– Правильно. Используй каждую минуту, чтобы хорошо дышать. Воздух тут, конечно, тоже не самый лучший… Но нас уже скоро выпустят.
– Выпустят?
– Ну, поведут по коридору. Кто-то идёт…Он. Постарайся не думать ни о чём. Уйди в «утто». Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты спокоен. Договорились?
– Да, учитель.
Двери этой камеры отпирались дистанционно с помощью сложной системы шлюзов, чтобы чувствительный к Силе не смог открыть ее. «Вероятно, этим изобретением Ксан очень гордится», – отстраненно подумал мастер Джинн. Без горечи, без иронии. Просто выстроил умозаключение.
Наконец, толстая стальная плита на короткое время вдвинулась в стену, и Ксанатос появился на пороге камеры собственной персоной – весь в черном. Даже при скудном тюремном освещении было видно, из какой дорогой ткани сшит его костюм и с каким воодушевлением портной проработал линии совершенной фигуры своего клиента.
– Приветствую вас, мастер Джинн, на неизменно гостеприимном Телосе, – улыбнулся молодой человек змеиной улыбкой, которая особенно удавалась его выразительным губам. – Пришёл зачитать вам приговор. Не каждый из моих сограждан может войти в клетку с таким ранкором, как вы, сами понимаете. Пришлось уж мне лично взять на себя этот труд. Вы не хотите встать, проявив уважение к телоссийскому правосудию или к главе государства Телоса?
– Ксан, давай сразу к делу. Что там у тебя в программе? Убить меня, чтобы наконец отомстить за Криона? Это неоригинально.
Джедай вытянул длинные ноги. В тесной камере это было достаточно трудно. Ксанатос невольно подвинулся и оперся спиной о косяк.
– Вас приговорили к смертной казни через отсечение головы. Приговор будет приведён в исполнение завтра на рассвете.
– Хм. Это элемент телоссийской романтики?
– Романтики нет ни малейшей. За преступления, совершённые вами, предусматривается именно такой способ казни. Это ведь лучше, чем пожизненное заключение в орденской тюрьме, как вы думаете?
– Даже не знаю, что тебе сказать. Мне как-то не приходилось задумываться над тем, что такое пожизненное заключение в орденской тюрьме. Это… м-м-м… не мой путь, чтобы мне об этом задумываться. Хотя за то, что научил тебя чувствовать Силу и владеть мечом, я, конечно, несу неснимаемую ответственность.
– Да, я ужасная педагогическая неудача, правда, учитель? Ваш ночной кошмар!
– Безусловно. Ты рад это слышать?
– Ещё бы! – хмыкнул молодой человек.
– Кстати, о кошмарах. Почему ты так плохо выглядишь?
– Разве?
– Ну да. Что ты такое с собой делаешь, что с каждым разом, как я тебя вижу, ты всё... тусклее и тусклее?
– К вашему сведению, я себя прекрасно чувствую.
– Не верю. Тёмная сторона не тётка. Если в оборот возьмёт – страшное дело. Вспомни, как выглядели к концу жизни все адепты Тьмы. Не боишься однажды увидеть в зеркале... м-м... не себя?
Ксанатос стоял у стены, вжавшись спиной в чёрный камень. Белело только его лицо, но и оно было наполовину скрыто упавшими на глаза длинными волосами. Цвет оставался только в его чётко очерченных губах, и эти губы болезненно искривились.
– Почему же не тётка? Именно тётка. Рыжеватая такая.
– Неужели до такой степени, Ксан?
– А вы думали! Я уж если куда-то иду, то дохожу до конца, сами знаете.
– Да уж знаю. «Кошмар – точное название для сбывшейся фантазии». Так?
– Да. Но я же мужчина. При любых обстоятельствах я всегда сверху.
– Ну, это до поры до времени. И… можешь объяснить, ради чего?
– Ради чего? – молодой правитель Телоса оттолкнулся от стены и поставил руки на пояс. – Ради безграничной свободы. «Делай, что хочешь». Мне всегда нравилась такая постановка вопроса, вы же помните?
– Ксан, ну это же не вопрос, а ответ. Вопросы тут даже не начинались. Или уже начались? Судьба уже начала… м-м… приходить за своими дарами?
Ксанатос шевельнул было губами, но промолчал, ограничившись ядовитой усмешкой. Он прошёлся по камере – два шага вперёд и шаг назад – и остановится прямо возле железного табурета, на котором сидел его бывший учитель.
– Сейчас чувствую, что скучал по этому. По тому, чтобы мы с вами так общались.
– Ну, ты же сам захотел уйти.
– Да, и ничуть не жалею об этом! Ненавижу вашу пресную джедайскую жизнь и вашу скопческую жёлтую середину!
– Тогда о чём же скучаешь?
Усмешка на губах молодого человека стала ярче:
– Наверное, о том, чтобы чувствовать своё торжество над вами.
– То есть ты по-прежнему сражаешься со мной, вместо того, чтобы жить… м-м… по своей блистательной воле?
– Я уже победил.
– Извини, не понял: в чём же?
– В том, что завтра с первым лучом солнца вам отрубят голову, и память моего отца будет почтена должным образом. Вы умрёте – а я буду жить именно по своей блистательной воле, как вы сами сказали.
– А-а, ты это имеешь в виду… Ну, ты же не хуже меня знаешь, что это не победа.
– Почему же? Для меня это победа. И ещё победа в том, что вы даже сейчас любуетесь мной.
Мастер Джинн покачал головой.
– Что ты, Ксанни, меня просто оторопь берёт, как можно промотать такие дары!
Ксанатос снова улыбнулся всем своим ярким ртом.
– Вы же знаете, для меня нет ничего невозможного. И это вам только кажется, что я промотал, а на самом деле я приумножил.
– Я вижу, как ты приумножил.
– Что, учитель, нелегко признать, что я превзошёл вас во всём?
Джедай глубоко вздохнул:
– Вернёмся к делу, господин Телосис. Вы зачитали мне приговор – я благодарю вас за эту любезность. Позвольте узнать, что будет с моим падаваном? Надеюсь, вы не собираетесь казнить несовершеннолетнего? Это, знаете ли, может совсем испортить ваши непростые отношения с Республикой.
– Разумеется, мы проявим гуманность. Мальчишка не виноват в том, что вы потащили его за собой на смерть, как до него таскали меня. Он не виноват и в том, что вы взялись обучать его, несмотря на то, что он просто физически негоден к несению полевой службы. После вашей казни падаван Кеноби будет препровождён на Корускант. Я передам с ним настоятельную просьбу к Ордену не вмешиваться во внутренние дела Телоса, а также совет не мучить ребёнка и направить его-таки в Сельхозкорпус.
Мастер Джинн прислушался к своему сердцу. Оби-Ван стойко держал эмоции под контролем, как и обещал.
– Я даже позволю ему совершить погребальный ритуал над вашим телом, – продолжал говорить Ксанатос. – Или могу организовать криокамеру, чтобы он забрал ваш труп с собой, если вам угодно быть развеянным по ветру именно на Корусканте.
– Понятно. Ты непременно хочешь, чтобы мой сын-в-Силе мучился, переживая мою казнь и потом… занимаясь похоронами, да?
Прежде чем ответить, Ксанатос сделал ещё несколько шагов вперёд-назад.
– Вы, мастер Джинн, как-то превратно истолковываете мои лучшие намерения. Вы же пощадили меня после того, как убили моего отца. Чем я хуже вас? Я поступаю даже более гуманно, – он откинул волосы со лба, его глаза в густых чёрных ресницах холодно блеснули. – Мне пришлось бежать, и я не смог проводить отца в последний путь. Вашему сыну-в-Силе я такую возможность предоставлю.
– Ксан, неужели тебя бы сильно обрадовало, если бы твоему сыну вручили твою отрезанную голову? Если бы он, ещё мальчик, должен был видеть смерть в таких ужасающих подробностях? Если ты действительно хочешь проявить милосердие к моему падавану, почему бы тебе не отправить его на Корускант прямо сейчас?
– Учитель!!!
Правитель Телоса прикрыл глаза в раздумьях. Наконец, его жестокие губы искривились, и он заговорил.
– Хорошо. Я отправлю его прямо сейчас. И сам устрою ваши похороны. Не знаю только, сочтёте вы меня достойным поднести факел к вашему костру, – Ксанатос мстительно ухмыльнулся, – но вы сами назвали меня своим сыном-в-Силе, я вас за язык не тянул… и, кажется, до сих пор нигде и никогда не отрекались от меня, не правда ли, учитель?
-
-
20.10.2012 в 21:06– Из уважения к вам, мой сияющий Светом наставник, я даже отрепетирую при вас речь, которую произнесу над вашим телом. Чтобы вы смогли поправить меня, если я что-то упустил.
Молодой человек снова прошёлся по камере – два шага туда, два шага обратно. Злое торжество прямо-таки распирало его.
– Сколько раз я слышал, что подготовительная группа, в которой вы воспитывались, была подобна звёздной россыпи! Ваши братья и сёстры в Силе – славнейшие рыцари Ордена, а мастер Винду и мастер Мунди так уже и вовсе члены Совета. Каждый из них известен и как учитель, передавший традицию в будущее… Традицию школы! Великая Сила, как возвышенно звучит! Причем первым, кто отважился стать отцом-в-Силе, были вы. Совершенно сумасбродно – ну, как всё, что вы делаете. Чуть ли не в тот же день, как граф Дуку обрезал вам косичку, вы пошли в Детское крыло, чтобы – о, как это трогательно! – поскорее закончились глупые детские страдания по поводу своей судьбы хотя бы у одного юного воспитанника. Я правильно излагаю факты?
– Не в тот же день, – спокойно ответил мастер Джинн, слегка изменив позу на своём железном табурете. – Через неделю.
– Да-да-да, важное уточнение. Но начало учительской карьеры феерическое, не правда ли? И вот теперь, когда путь достойного мастера завершён, и последний луч заката осветит погребальный костёр, мы можем увидеть итоги и жизни, и учительского призвания. Первый ученик – как блин комом, и именно сгорел в первой же серьёзной миссии. Второй ученик – ужас и проклятье Ордена. А третий, последний, ни на что не годный, взятый из жалости… Ну, из жалости наш достойным мастер делал всё и всегда, не ведая, насколько жалок он сам… Да кто бы ещё раз в здравом уме доверил ему способного мальчишку, когда и самая яркая звезда после обучения у него стала чёрной дырой?! Вот потому-то… выбраковка Сельхозкорпуса… Оби-Ван Кеноби… который бросил своего учителя умирать, а сам дал дёру на Корускант. Последний плод педагогических стараний. Наверное, вернут его обратно в Корпус… если он ещё раньше не наложит на себя руки от такого позора. Как вы думаете? Насколько я чувствую... насколько я способен чувствовать... для этой мелкой глисты самой страшной трагедией будет жизнь без вас. Что вы на это скажете?
– Что ж, речь, достойная тебя, Ксан. У тебя всё? Тогда, может быть, ты дашь мне хорошенько выспаться перед казнью? Да и тебе самому не помешает поспать… одному и глубоко. Хотя… Я слышал, что рыжую тётю выгнать уже невозможно, если завелась – назад дороги нет. Это не от неё ли ты пытался бежать через окно, да так, что попал в больницу с переломанной спиной?
– Повторяю вам ещё раз: для меня нет ничего невозможного.
– В таком случае я за тебя безмерно рад. Не теряй времени со мной. Иди, празднуй свою победу.
– А я уже праздную! – Ксанатос вплотную подошёл к мастеру Джинну и приблизил своё лицо к лицу бывшего наставника. – И вы ещё не представляете, как я буду праздновать, когда рухнет ваш проклятый Храм!
– Ксан, как ты болен... и я даже не подозревал, что бред сумасшедшего может быть до такой степени утомительным, – сказал джедай, слегка поморщившись. – Твоя попытка взорвать Храм не удалась. Это уже было, понимаешь, а не будет. Скажи, а когда ты приезжал на Корускант… Галлюцинации были уже такими сильными, что ты перепутал здание Ордена со зданием Сената? Или этот сенатор Палпатин мешает твоим махинациям на Гудианском пути?
Несколько мгновений Ксанатос смотрел на бывшего учителя широко раскрытыми глазами, и мастер Джинн в который раз невольно подивился их цвету: они словно светились изнутри глубокой синевой. «Как может такая небесная красота соединяться с преисподней в душе... Неразрешимая загадка...»
Под взглядом джедая правитель отступил к стене и злобно сощурился. Мастер Джинн скорбно вздохнул и отвёл глаза.
– Ошибаетесь, – выдавил Ксанатос из своего тёмного угла. – Это у вас в будущем, а не у меня в прошлом. Встреча правой и левой руки и гибель Храма, всё, как предсказано! Шоу тысячелетия! Ха-ха-ха-ха! Передать традицию и предать традицию – хорошая игра слов!
– Ты о чём это, Ксан?
– О Чёрной Руке, – он несколько раз сжал и разжал свою руку в чёрной перчатке. – Вы были не правы, когда говорили, что ей нельзя позвонить. Можно, ещё как можно! Во всяком случае, мне – удалось! Жаль, что вы скоро умрёте и ничего не узнаете. Зато вы узнаете другое. Нежный звук грома. Отрясение праха и переход прямиком в звёздную пыль! Говорят, голова потом сильно скрежещет зубами, даже корзину прогрызает... А может, попробуете распылить себя сами? У вас должно получиться. Чтобы я не возился с вашим телом и не произносил надгробных речей.
– Великая Сила, ты так заговариваешься, что мне за тебя страшно... Пожалей себя, иди уже отдыхать.
– Да, я уйду – но не отдыхать, а работать! Работать над тем, чтобы само слово «джедай» исчезло из памяти народов галактики!
– Хорошо, Ксан, но оно пока не исчезло. Поэтому в твоих интересах – не раздражать Корускант и отправить моего ученика в Храм как можно скорее.
– Учитель, я вас не оставлю!!
– Оби, я не хочу, чтобы ты меня оставлял. Я хочу, чтобы ты мне помог. Тебе нужно всего лишь оказаться на свободе. Легче всего это сделать по дороге в космопорт, ты согласен? Можно сбежать через грузовой люк даже на старте – у тебя же тринадцать с половиной тысяч, ты выдержишь.
– Тринадцать четыреста.
– Да, и это больше, чем у меня. А я однажды бежал именно так – и даже ожогов не осталось. Не бойся, Сила сама подскажет, как только откроется подходящая возможность. А сейчас сконцентрируйся на точке под языком – и ни о чём не думай.
– Да, учитель. Я вас понял.
Ксанатос внимательно посмотрел на отрешённое лицо мастера Джинна.
– Скажите, учитель, а вам не обидно тратить свои сиятельные силы на такого бесперспективного ученика, как этот Кеноби?
– Ну, Ксан, более бесперспективного, чем ты, надо было ещё поискать – а я же тратил силы... Любовь получают просто в дар, я тебе говорил много раз. Она не ищет перспектив. По сравнению с тобой Оби-Ван – как алмаз по сравнению с углём, но не в этом же дело...
Лицо молодого человека исказилось судорогой.
– Что?! Вы говорите, я... Я был бесперспективным?! Я?!
– Конечно. Я видел, какой ты и какая у тебя наследственность. И хотя сама Сила пыталась тебя спасти – она приходит на помощь именно к таким обездоленным... Увы. Ты не воспользовался своим шансом. Он был крошечным, один на десять миллионов, но всё-таки был. Мне очень жаль. Я не смог помочь тебе, потому что ты сам отверг мою помощь.
– Ах, вам жаль?! – взвыл Ксанатос. – Вы загубили мою жизнь, вы... вы... Вы у меня отняли всё, понимаете вы?! Всё, всё!! И продолжаете талдычить, что хотели меня спасти?!
– Очень хотел. Я и сейчас хочу этого больше всего на свете.
– Даже сейчас?! Вам ещё не расхотелось? На краю могилы вам не расхотелось меня спасать?!
– А какая разница, на краю или не на краю? Ты вот тоже на краю, а всё равно хочешь жить и хочешь счастья, как ты его понимаешь. Так же и я. Но против воли никого спасти нельзя, Ксан. Что такое моё жёлтое против твоего фиолетового... Ты победил, ты настоял на своём. Но храни Сила всех живых от такого «своего».
Ксанатос откинулся к стене и сжал виски руками. Чёрные волосы струились у него между пальцами, как тёмные ручьи. Учитель с жалостью смотрел на него.
– Да вы гений упрямства, мастер Джинн! – прошипел молодой человек с бессильной злобой, отнимая руки от головы. – Ай, браво! Ещё неизвестно, кто из нас лучше стоит на своём! Да что ж мне такого сделать, чтобы вы… Я же вас знаю, вы же будете приходить из Силы и капать мне на мозги, ежедневно, ежечасно! Только потому, что с какого-то бодуна или не знаю, с чего – Сила знает, с чего! – вы решили, что властны над моей жизнью! Нет, слышите вы, нет! – он снова сорвался на крик. – Я сам, свой собственный! И не надо меня спасать!! Я сыт вашим спасением выше крыши!!!
– Да-да, «дом мой, холодильник мой, всё, что в холодильнике, тоже моё». Я разве отрицаю твоё право на свою волю? Иди, живи – жизнь твоя, воля твоя... Только подумай, мальчик, что ты уже дожился до того, что Тьма села тебе на шею. Сегодня она целует тебя в губы, а завтра проглотит. Вот и всё, конец концерта.
– Не ваше дело!
Мастер Джинн пожал плечами.
– Разумеется, не моё. Иди, Ксан. У тебя впереди долгая тяжёлая ночь.
– Ненавижу вас! Ненавижу и проклинаю! И может быть, вам... вам будет приятно узнать, что после вашей смерти я обязательно позабочусь о моём братце-в-Силе... по-родственному!!
– Спасибо. Ты очень любезен. Скажи, в твои блистательные планы входит смерть от разрыва аорты? Знаешь, как говорят: лопнул от злости... А то ведь умрёшь вот тут сейчас – и не насладишься моей смертью. И опять я буду виноват.
Ксанатос шумно выдохнул и выскочил из камеры в коридор. Дверь с гулом закрылась. Мастер Джинн перевёл дух.
– Оби, ты меня слышишь?
– Да, учитель.
– Если он придёт к тебе, постарайся его не раздражать. А сейчас давай продумаем варианты твоего побега. Ты помнишь план города и порта?
-
-
20.10.2012 в 21:12В полседьмого утра я уже сидел перед большим многосекционным монитором и приветствовал коллег, которые заполняли его ячейки, одну за другой. Только две секции оставались закрытыми заставками-гербами – Квермия (её правитель всегда стремился появиться последним, поскольку считал себя лидером региона) и Элом. Как сообщил по селектору секретарь, там как раз случился очередной государственный переворот; это у эломийцев в норме.
На связи были также сенаторы, представлявшие нас на Корусканте, в том числе и новый сенатор Телоса Эримис Чан.
Когда квермиец наконец нарисовался собственной персоной, референты провозгласили торжественное открытие мероприятия, и каждый из нас произнёс приветственный спич – по очереди в соответствии с алфавитом. Регламент отводил на него полторы минуты.
Потом мы приступили к обсуждению накопившихся проблем. Первейшим вопросом на повестке дня был, разумеется, кризис в отношениях Телоса с Корускантом, вернее – я попросил отметить это в протоколе особо – в отношениях правителя Телоса и Ордена джедаев.
Взяв слово, прежде всего я поблагодарил собравшихся лидеров за помощь, особенно отметив подписантов петиции в мою поддержку. В коротком, но предметном докладе я изложил моё видение ситуации и перечислил несколько вариантов конструктивных решений.
Иногда я посматривал на часы. Мастер Джинн уже должен быть мёртв. Да, я не приду полюбоваться, как его драгоценная кровь хлынет из разрубленных жил и длинноволосая голова поскачет по жёлобу. У меня есть более важные дела – я жив, он мёртв, какое мне до него дело? У него есть юный падаван, чтобы оплакивать его гибель. У него есть Великая Сила и её эфемерные загробные дары. А у меня есть вполне посюсторонний шкурный интерес, и для того, чтобы этот интерес отстоять, я сейчас буду вгрызаться в Конфедеративный договор всеми зубами.
Начались предложения руководителей планет сектора, и немедленно вспыхнула дискуссия. Председательствующий на конференции старпёр с Руурии занял явную антителоссийскую позицию (что делать, по регламенту, принятому ещё при моём деде Гиперионе, вёл такие мероприятия старейший глава государства). Всю первую часть заседания он с упрямством банты протаскивал мысль о том, что для полного счастья нам нужно принять делегацию Ордена джедаев.
Я отбивался, как мог, и моим транспаристиловым аргументом было следующее: несмотря на резолюцию Сената, на Телос приехали вооруженные джедаи с целью похитить главу суверенного государства, то есть меня. Моя жизнь и свобода под угрозой, хотя я не сделал ничего плохого. Меня обвиняют в убийстве джедаев в корускантском космопорту – да, я защищал свою жизнь, они на меня напали вдвоём. Что же, я должен был подставить руки для наручников? На каком основании?
– Но прежде чем обвинять меня в убийстве, – резюмировал я, – пусть джедаи расскажут перед парламентской комиссией о том, как они ещё раньше напали на меня в здании Сената! На главу суверенной системы, который приехал для консультаций со своим представителем в день подписания нового Генерального соглашения по тарифам! Если это не вопиющее нарушение самого принципа основания Галактической Республики как конфедерации суверенных систем, то я не могу понять, зачем Телосу такая Республика.
По лицам моих визави я понял, что услышан. Генеральное соглашение в том виде, в каком оно было принято, давало отличные преференции нашему региону, и правители сектора знали, что многие поправки к документу – именно моя заслуга.
– Вы говорите, сейчас на Телосе находятся джедаи, – заговорила изящная представительница Хелски, я ей тепло улыбнулся. – Они вам предъявили какие-то обвинения?
– Это я предъявил им обвинения, леди Арумия. Они приехали несмотря на то, что по законам Телоса джедаи не имеют права находиться на нашей планете. Рыцари Ордена были лишены этого права после того, как устроили государственный переворот и убили Криона Телосиса, моего отца. Храм был официально уведомлен о запрете посещений. Тем не менее, они снова – уже в который раз! – попрали наши законы и явились сюда тайно. Чтобы сместить меня, избранного лидера, с поста! Я не знаю, было ли их целью убить меня на месте или похитить для своего тайного судилища. Не знаю и знать не хочу. Хвала Силе, я ещё могу постоять за себя и за честь моей планеты. Причём я следовал духу и букве наших гуманных законов. Старший из этих непрошеных гостей казнён – он умер быстрой лёгкой смертью. Младшего, несовершеннолетнего мальчика, я приказал отправить на Корускант с надлежащей просьбой к Ордену и Сенату уважать законы Телоса.
– Напрасно вы казнили джедая, – просипел руурианец. – Это только обозлит Храм... и никак не будет способствовать стабилизации ситуации в нашем регионе. В короткий срок вы послужили причиной смерти трех их рыцарей! Вряд ли Орден примирится с этим.
Я иронично усмехнулся:
– Если вместо того чтобы поддерживать законность, Орден чинит произвол и попирает законы Республики, то нет ничего удивительного, что их действия находят отпор. Полагаю, вопрос об ответственности джедаев за незаконное преследование лидера Телоса целесообразно вынести на рассмотрение Сената. У меня есть иммунитет в соответствии с законами Республики, гарантированный мне моей должностью. Они вспоминают, что на Бендомире я якобы нарушал экологическое законодательство, – но напрочь забыли, как похитили меня с родной планеты, а затем развязали у нас войну и убили моего безоружного отца! Нужны ли нам такие «защитники справедливости», которые крадут детей и настраивают их против родителей? Которые пользуются своей безнаказанностью и творят насилие именем Великой Силы?
– Ваше превосходительство, – появился на боковом экране мой секретарь, – только что поступило сообщение, что рыцарь-джедай Квай-Гон Джинн... э-э... сбежал.
Эта новость застала меня врасплох настолько, что я на секунду потерял контроль над своими эмоциями.
– Что?! Откуда сбежал?! С погребального костра?!
Участники совещания так и ввинтились в экраны, чтобы понять, что у меня там происходит.
– И также с борта «Неуловимого» сигнализируют, – продолжал белый как мел секретарь, – что падавана Кеноби не могут найти ни в одном помещении...
Но я уже овладел собой.
– Коллеги, я получил известие о том, что казнь джедая не состоялась, он совершил побег. Исчез и его ученик. Вероятно, оба они собираются выполнить свою миссию – совершить убийство главы Телоссийского государства. Ввиду угрозы моей жизни я вынужден объявить чрезвычайное положение, а также просить Республику через нашего представителя в Сенате и через вас, мои друзья, о защите Телоса от джедайского произвола.
На экранах заговорили вразнобой, получилась звуковая каша. Эримис Чан тоже подвигал губами и важно кивнул. Судя по его помятой физиономии, он как приехал в Столицу, так сразу же начал исследовать все злачные места на улице 500-летия Республики. Надо будет устроить ему прочистку мозгов – и ему, и его дяде. Я его туда послал не для того, чтобы он проматывал казённые деньги!
– Конференцию, наверное, придётся прервать? – обеспокоенно спросил руурианец.
– Почему же? Не вижу причины, по которой мы должны свернуть нашу встречу. У нас ещё много нерешённых вопросов. Прошу вас, продолжайте следовать нашей повестке дня.
-
-
20.10.2012 в 21:18– Как сказать... Бывает по-разному, – улыбнулся мастер Джинн.
– Во всяком случае, лично я бежал из-под ареста уже второй раз в жизни, – улыбнулся и Оби-Ван.
Дэн засмеялся:
– Да мы с тобой прямо братья! В твоём возрасте я из казённого дома тоже уже дважды бежал.
Удивительное дело: когда несколько дней назад Кеноби впервые попал в это более чем скромное жилище, заставленное разнородной аппаратурой, телоссийская пара показалась ему очень неприятной. Даже неизвестно, кто больше: паясничающий Дэн, хакер и жулик, или зануда Андра со своей отвратительной стряпнёй и высокопарными речами о политике. Ещё под куполом «Катарсиса» мальчик составил о жителях планеты даже более нелестное мнение, чем сложилось у него от общения с покойным Бруком Чаном. А эти двое вначале только укрепили его предубеждение против телоссийского народа. Во-первых, они всё время общались на повышенных тонах, хотя, по всей видимости, были друг другу дороги. Во-вторых, оба не вызывали у Оби-Вана доверия. «Если попал на планету стукачей и предателей, наивно полагать, что первый встречный телоссиец станет надёжным другом…» – думал он. Почему мастер Джинн вверил шулеру Дэну свою жизнь (и жизнь Оби-Вана, само собой) – это оставалось мальчику непонятным.
Но оказалось, что своеобразный юмор Дэна скрывал глубокое знание жизни и искреннюю доброту, а занудство Андры – лишь маска, за которой девушка прятала свою тревогу о мире. Учитель и вправду не ошибся в них. В конце концов, именно Дэн похитил из сейфа Ксанатоса мечи джедаев и помог мастеру Джинну бежать с места казни, а Андра дала приют политическим преступникам, которых разыскивали по всей планете. За одно это новых знакомых можно было уважать.
Сидя рядом с учителем на видавшем виды диване, Кеноби ещё не до конца верил, что всё закончилось: невероятный бег наперегонки со временем, подсказки интуиции, опасливые перемещения по запутанным улицам телоссийской столицы, страх перед своим ночным звонком в дом Андры и её возможным предательством…
Все девять с половиной часов он находился в трансе – с той минуты как его вывели за порог городской тюрьмы и до того момента, как мастер Джинн поймал меч, брошенный Дэном через головы полицейских и зевак.
Причем Оби-Ван знал, что в транс, настроивший его на победу без какого-либо оружия, кроме своего духа и тела, он вошёл не через технику «утто» и не через «морихро» (последней он вовсе не владел, она была ему ещё не по силам). Непонятно, как он вынес колоссальные физические и нервные нагрузки – от подъёма люка аварийного выхода на корабле (автоматический подъёмник пришлось отключить вместе с сигнализацией) и до вслушивания в ночную тишину офиса «ЮниФай», когда Дэн колдовал над сейфом…
Он не мог сказать, как у него это получилось. Но бывает же, что и люди без мидихлориан перескакивают через четырёхметровые заборы или сдвигают многотонные контейнеры, чтобы спасти своих близких…
– Вообще-то я прихватил из сейфа нашего дорогого руководителя не только ваши мечи, но ещё мно-ого интересных вещей, – довольно хохотнул парень. – Не у одного Ксанатоса руки растут из правильного места, и голова на плечах имеется!
– Конечно, Дэн, ты гений и герой Республики, – усмехнулся мастер Джинн.
– Слышь, Анди, я герой Республики, авторитетные люди подтверждают!
– Я уже не сомневаюсь, – вздохнула девушка. – И знаете, я, наверное, всё-таки выйду за продуктами. Такую большую мужскую компанию одними консервами не накормишь.
– Угу, пожевать бы не мешало, – протянул Дэн. – Особенно нашим гостям. Они весь день носились на пределе возможностей. Ну, хочешь, я схожу…
– Ты что, ополоумел? Твой портрет уже наверняка высвечен на всех информкиосках!
– Не беспокойтесь о нас, мы не голодны, – сказал мастер Джинн. – Нам достаточно просто попить.
– Да, – кивнул и Оби-Ван, – вам бы лучше самим подкрепиться. Вы даже не догадываетесь о пределе наших возможностей!
Он улыбнулся и посмотрел на учителя. Тот благодарно положил руку на плечо мальчика.
– Вижу я, как вы не голодны, – продолжала озабоченно вздыхать Андра, доставая две огромных продуктовых сумки. – Да и воды купить не мешает. Та, что из-под крана, в нашем районе – отрава, а не вода. Не пейте.
– И об этом не беспокойтесь, для нас она не будет отравой, – заметил старший джедай.
– Ну, разве что для вас, – сказала девушка.
– Да, точно, – кивнул белобрысый парень, – наш дорогой руководитель тоже может пить всё… всё что угодно. Разумеется, его же научили этому в Храме джедаев! А ещё я слышал, что…
– Дэн, я тебя прошу! – взмолилась Андра. – Побереги уши святых людей!
– Святые люди, вас чем-то обидели мои слова? – спросил Дэн с очаровательной улыбкой.
– Благодарю вас, Андра, за такое высокое мнение о нас, однако и мне, и моему ученику до святости ещё очень далеко, – ответил мастер Джинн. – И Дэн прав: наш Орден несёт ответственность за то, что Ксанатос превосходит обычного человека по физическим параметрам. Однако я глубоко сомневаюсь, – это джедай сказал, уже обращаясь к парню, – что пересказ слухов и анекдотов из бульварной прессы – наиболее действенный способ борьбы с самодурством вашего правителя. Андра права в том, что мысли, как и язык, следует держать в чистоте.
– Эх, – вздохнул шулер, – теперь я буду вынужден терпеть эту фразу до конца своих дней. Недаром у нас есть поговорка: «От святых людей не жди мужской солидарности и женских сплетен».
Под взглядом мастера Джинна девушка сдержалась, не стала спорить. Дэн проводил хозяйку в коридор и, как догадались оба гостя, дал ей денег. Сами они не могли воспользоваться своими финансовыми ресурсами – в ближайшем же банкомате карту мастера мгновенно бы заблокировали...
Когда Дэн вернулся к гостям с двумя стаканами воды и поставил их перед джедаями, и старший, и младший с видимым удовольствием начали пить мелкими глотками.
– Ох, с каким смаком вы лакаете эту мерзость – аж самому захотелось выпить просто чистой воды! – хмыкнул молодой телоссиец, плюхнувшись в кресло рядом с диваном. – Но это не единственное угощение на нашей гостеприимной планете. Сейчас Андра принесёт жрачку. То есть я хотел сказать – продукты питания.
– Мы поможем ей приготовить обед, – сказал мастер Джинн.
Идея учителя Оби-Вану чрезвычайно понравилась.
– Да, готовит Андра не очень, – кивнул Дэн. – Но я её полюбил не за это. Вообще, если бы мне кто-то сказал, что с такой женщиной можно познакомиться в тюрьме, я бы… кх-м… не поверил. Ещё бы нарочно бы дал себя сгрябчить нашим…кх-м… стражам законности!
– Я помню, на Телосе в ходу ещё одна поговорка, – заметил мастер Джинн с улыбкой. – «Глупый хвастается молодой женой, умный – старым батюшкой». На глупца ты точно не похож.
Дэн фыркнул:
– Ну, мастер, я и батюшкой-то хвастаться не буду – я же не Ксанатос! Да и не выпью я столько, чтобы им хвастаться, опять-таки, в силу ряда причин. Мидихлориан у меня нет, а свою печень я не на помойке нашёл… Ладно, понял, молчу. И предлагаю прямо сейчас проверить инфочипы, которые я позаимствовал у господина Телосиса, – парень включил электронный блокнот и забегал пальцами по клавишам. – Думаю, даже если он записал на них свою любовную лирику, её можно будет выгодно продать... Нутром чую, здесь у него хранятся такие заветные сокровища сердца, что вы, друзья мои, просто ахнете!
– Не верю, что там не стоит автоликвидатор, – сказал Оби-Ван, глядя на длинные аристократические пальцы Дэна.
– Как это – не стоит? У нашего дорогого руководителя всё и всегда... м-да, сказал бы я... Вот они, эти ликвидаторы, а вот так мы их сделаем. А? Сделаем, как миленьких! Кстати, все космопорты закрыты, передачи с комлинков на дальнюю связь прослушиваются службой безопасности... Хотя я бы мог послать вызов из городской кабинки на Корускант, чтобы за вами прилетели… Вы гляньте только, мастер, – папочки как на подбор: «Дальние Миры», «ЮниФай», «Кваймаский сектор», «Гудиан», «Перлимиан», «Кореллиан», «Римма», «Внешние территории»... Это, наверное, его торговые контрагенты в галактике... Тут какая-то бухгалтерия, что ли... Всё зашифровано. Но если знающий человек посмотрит – ему ли не расшифровать, а?
– Да, расшифрует обязательно. Сколько будет стоить отправка этих данных на Корускант?
– Ну, звонок с коммерческого терминала, думаю, кредитов восемьсот, не больше. Это же секундное дело – сбросить файлы. Главное, чтобы ретрансляторы не перехватили. «Дорогой руководитель» у нас, конечно, краса и гордость, и умом блещет так, что страшно... Но не может же он оставить планету без связи! Конечно, надо обдумать, как сделать ноги с того терминала... И на какой номер принять потом звонок от ваших друзей.
– Об этом не беспокойся, Дэн. Наши друзья позвонят прямо на номер Ксанатоса. А также на номера правителей планет вашего сектора. Уверен, что кваймарцам будет очень интересно узнать, как ущемляются их торговые интересы. И о деньгах не переживай. Тебе сразу же перечислят и стоимость звонка, и премию. Наш казначей уж смекнёт, что тебя надо отблагодарить, как только увидит информацию, которую ты ему прислал.
– Ваши ауродиевые слова, мастер, чрезвычайно ласкают мой слух, – усмехнулся Дэн.
-
-
20.10.2012 в 21:19А учитель спокойно продолжал беседовать с телоссийцем как ни в чем не бывало…
– Выходить на улицу тебе сейчас никак нельзя. А вот я могу воспользоваться майнд-триком, да и Силой тоже, если пристанут с проверкой. Но вопрос остается открытым: где взять карту, которую автомат не заблокирует…
– Мастер Джинн, «а у нас с собой было» – знаете такой анекдот?
– Знаю.
– Ну, вот вам, пожалуйста: раз-два-три, гони монету! – парень выложил на столик три идентификационные карты. – Две из них, правда, на девчонок, а третья на наутолана, но в случае чего вы же сможете напустить такого майнд-трика, чтобы вас приняли за женщину или за головохвостого?
– Запросто.
– Ну, вот уж точно, что джедай может всё! – прищёлкнул языком шулер. – Эх, и почему я не мидихлориановый – то-то была бы лафа! Ну, ладно, чем богаты… На каждой из этих карт лежит по две тысячи – на всякий случай. Надеюсь, вы не спустите все мои честные сбережения на «Катарсис»? Кстати, данные по «Катарсису» нам стоит приберечь для себя. Это исключительно внутреннее дело Телоса, как вы думаете, мастер? И знаете, я даже готов поработать для восстановления справедливости бесплатно… если мне не придётся платить подоходный налог с той суммы, которую я позаимствовал из сейфа нашего дорогого руководителя вместе с чипами. Она пойдёт исключительно на… э-э… восстановление экологии!
Довольный Дэн снова расхохотался своим оглушительным смехом, и на этот раз Оби-Вану он не показался ни слишком громким, ни вызывающим. А вот идея о том, что его отец-в-Силе должен выйти один во враждебный город, мальчику очень не понравилась. Надо, чтобы мастер Джинн согласился взять его с собой. Учитель, конечно, заупрямится, но и Оби-Вану упрямства не занимать. Уж если он открыл люк без домкрата, то найдёт силы и на этот спор.
– И много там было наличности? – спросил Квай-Гон у болтливого телоссийца. – В сейфе у Ксанатоса?
– Сущие пустяки. Восемьдесят четыре тысячи. Жаль, что не сто… но я подумал, и на том спасибо. Сила отворачивается от жадных – я прав? Перепало и ещё кое-что. Думаю, это я тоже могу спокойно заначить. Вот Андра обрадуется!
Парень вытащил из внутреннего кармана квадратную коробку и открыл её. Блеснуло множество мелких металлических деталей жёлтого цвета с вплавленными разноцветными кристаллами.
– Знаете, что это? – гибкие пальцы Дэна уже принялись сноровисто собирать головоломку. – Электрумовые свадебные ошейники. Я просто о… офонарел, когда увидел! Никогда бы не подумал, что наш дорогой руководитель собирается сесть на цепь…
Шулер и вправду собрал из мелких пластинчатых деталей именно что ошейники, украшенные драгоценными камнями, – две большие разомкнутые пластинки с застёжками, к каждой из которых была привешена длинная цепочка.
– Прикинул так себе – оно ему надо? – продолжал белобрысый парень, видимо, молчать не умевший в принципе. – Вдруг человек уже раскаивается, не знает, как слинять? Ладно, решил, выручу пацана, должна же быть… м-м… мужская солидарность... И... это... не пропадать же добру зазря! Тут одних камней тысяч на двадцать… хотя я не ювелир, может и поболе будет. Да и девчонку жалко. Даже если это какая-нибудь цаца… Всё равно жалко. Затра… замучает он её в своей золотой клетке.
– Да, в телоссийской культуре своеобразные представления о браке, – покачал головой мастер Джинн. Он взял один из ошейников – тот, что был покороче, – и повертел его в руках.
– А как ещё назвать семейную жизнь? Конечно, «сесть на цепь». У вас на Корусканте это называется по-другому? Хотя джедаи же дают обет безбрачия… Хорошо вы устроились, ребята, доложу я вам: Сила целует в колыбели, детей вам галактика в клюве приносит, да и денег на ваших счетах накоплено немало, а? Знай, сиди себе и медитируй!
«Видно, что его воспитанием никто не занимался, – подумал Оби-Ван. – И вроде бы человек неплохой, а как начнёт свою ахинею нести – уши же вянут!»
– Ну, не всё таким уж молоком и мёдом течёт и в нашей жизни, – невесело усмехнулся старший джедай.
– Это я уже понял, – сказал Дэн. – Всегда есть какой-нибудь скелет в шкафу, правда?
– Да, правда, – кивнул учитель. – Вроде вашего «дорогого руководителя». Он был моим сыном-в-Силе. Ты не представляешь, как мне больно думать о нём и вообще… видеть, что у вас здесь… происходит.
Телоссиец присвистнул.
– Так это вы научили его… кх-м-м… пить всё, что горит?
– В том числе.
Дэн шумно вздохнул, потом негромко выговорил:
– Представляю, как вы с ним намучились… Выражаю вам наши искренние соболезнования. От имени народа Телоса. Опозорил он, конечно, нашу планету конкретно.
– Спасибо, Дэн, я тронут. Но, поверь, один Ксанатос погоды не делает. Это же телоссийцы приняли на себя основной удар ситхов во время Гиперпространственной войны. Разве не так?
– Хм. Да. И памятник есть. Только когда это было... Я даже не знаю, сколько тыщ лет назад.
– Всего лишь четыре. Главное – было же... А потом те люди, которые снова вернулись на Телос, твои предки, Дэн... Нелегко им пришлось. Вот и волосы у тебя белые, как мел, – память о доблести первопоселенцев в борьбе со стихиями мёртвой планеты.
Парень смутился.
– Да, наших всегда видно по волосам. Только моей-то заслуги в этом нет никакой. Просто гены.
– Гены пальцем не задавишь, – улыбнулся мастер Джинн и потрепал его по плечу. – И знаешь, одним из самых выдающихся джедаев прошлого был телоссиец Йорс Йорсис, великий реформатор Ордена. Человек с замечательным чувством юмора. Про него в Храме до сих пор рассказывают анекдоты и разные байки. Спектакль даже есть, «Магистр Йорс и его падаван Сирин», очень смешной.
Оби-Ван вспомнил, что Брук Чан незадолго до своего бегства из Храма говорил в столовой, что самым выдающимся его соотечественником был не магистр Йорс, а лорд Кордис, один из лидеров Братства Тьмы во времена Руузанской битвы.
– Подумать только, – хмыкнул Дэн, – теперь у меня есть повод гордиться фамилией. Я же тоже Йорсис! Тот ваш магистр был беловолосый?
– Да. Ты, наверное, его дальний праправнучатый племянник.
– Эх, жалко, Андра не слышит. А то она называет меня «фел с помойки», а мне и крыть нечем. Но когда я преподнесу ей такие цепи, она и впрямь поверит, что в моих жилах течёт королевская кровь!
– По-моему, она и так не сомневается, – усмехнулся мастер Джинн.
– Кстати, очень удобная штука, – кивнул телоссиец на драгоценное свадебное украшение в руках у джедая. – Если семья на мели, можно отсоединять секцию за секцией и нести в ломбард. Надевают их только на свадьбу, а один раз можно и потерпеть...
– Я вижу, тут внутри на этих чешуйках есть имя жениха, – сказал Квай-Гон. – Надеюсь, ты не собираешься дарить Андре ошейник, на котором написано «Ксанни»?
– А, это ерунда, это я переделаю, – махнул рукой Дэн. – Главное, сам факт, понимаете! Для Андры это будет невероятный сюрприз!
Оби-Ван взял более длинную блестящую чешуйчатую ленту.
– «Катэ», – прочитал он вслух. – Надо же, она действительно была его невестой… И очень хорошо, что одумалась и сбежала!
– Была «Катэ» – будет «Андра», хорошего напильника достаточно, чтобы счистить.
– Нет, Дэн, эти игрушки не принесут вам счастья, – покачал головой мастер Джинн. – Извини, но я их у тебя конфискую. Именем Галактической Республики, – закончил он с доброй иронией, чтобы не обидеть парня. – А к своей свадьбе купишь настоящие, именно для вас с Андрой. Так будет правильно.
-
-
20.10.2012 в 21:24Я дал Ордену хорошего пинка ещё и тем, что в текст резолюции был включён следующий пункт: «В знак протеста против джедайского вмешательства во внутренние дела Телоса на планетах Кваймарского сектора приостанавливается действие республиканского закона «О медицинских услугах» в части обязательного анализа крови новорождённых на наличие мидихлориан».
«Ну, что, съели, уроды? – думал я по дороге домой. – Думали, управы на вас нет, любимчики Силы? А вот вам!»
Я предвкушал хороший обед, и даже компания двух моих сановников – премьер-министра и руководителя службы безопасности – не казалась мне утомительной. К слову, Чан очень хвалил меня за результаты переговоров, и разговор о его непроспавшемся родственнике я решил отложить на послеобеденное время. Более того, я сел на водительское место в его лимузине – старику это ужасно льстило. Он был очень чувствителен к таким статусным вещам, и я любил иной раз на этом сыграть.
– А не нападут ли джедаи на наш кортеж? – вдруг с беспокойством спросил Чан. – Ведь они где-то в городе, не иначе!
– Не переживайте, дядюшка, я сумею защититься, если что. Не думаю, что они будут вести себя совсем уж как смертники. Жить всем хочется, даже джедаям. Сами подумайте: мой бывший учитель каким-то чудом только что избежал смерти – ну зачем ему снова лезть ей в пасть? Хотя… не чудом, конечно, он её избежал, не правда ли, господин Сатор?
– Да, они успели заручиться поддержкой подпольной оппозиции, – вздохнул безопасник, сидевший сзади. – Но схватить их боевика нам будет нетрудно. Его личность уже установлена, это Дэнетрас Йорсойс Йорсис, профессиональный шулер без определённого места жительства.
Мы как раз проехали мимо огромного табло, на котором высвечивалось изображение преступника. Беловолосый парень моих лет. У всех телоссийских мужчин волосы либо белые как мел, либо чёрные как смоль – последствия ситхских бомбардировок во время Гиперпространственной войны. Есть даже особый генетический маркер, по которому легко вычислить уроженца нашей планеты, – нуклеотиды «креш-реш-иск-оск» на мужской хромосоме, так называемый криоген. Если у моего сына будет сын, его волосы тоже будут чёрными, без вариантов. А Йорсисы испокон веков были белыми.
Подумав о генетике, я удивился:
– С такой благородной фамилией – и бомжует… Или он Йорсис по поддельным документам?
– Его мать была певичка из кабаре с богатой клиентурой. Она записала сына Йорсисом, а как там на самом деле…
– Вы уже допросили её?
– Её ещё пятнадцать лет назад случайно застрелили во время каких-то гангстерских разборок.
– Понятно.
– Родных у него нет, образование – три года в приюте, с тринадцати лет живёт на улице… Дружки уже сидят. Найдём в ближайшее время.
«Надо бы позвонить Зару, узнать, где сейчас Дина с Грантом», – подумал я. И ещё подумал о Катэ. Интересно, как она примет мысль о том, что у меня есть сын? Наверное, захочет родить мне своего. Или не захочет? Если Вим похитит её с Корусканта и вернёт на Телос против её воли – не будет ли она так же артачиться, как моя матушка? Кто её знает...
– Кстати, какого-то из ваших Йорсисов я недавно разжаловал из полковника в рядовые, – заметил я, поворачивая по стрелке на Окружную Аллею. Вот уже показался мой особняк. Как я любил этот замечательный вид, как он радовал моё сердце! Но я повёз сановников не к себе, а в один хороший загородный ресторан. Мало ли кто бродит у меня дома... Сейчас не время для гостей.
– Да, – вздохнул Сатор после паузы, – это был мой племянник, сын моей сестры. Позавчера он покончил с собой. Не вынес позора.
– Примите мои соболезнования. На такой службе жизнь всегда висит на волоске, – сказал я и подумал: «Надо как-то ободрить старикана Сатора, он мне ещё пригодится. Подкинуть ему какую-то награду, что ли? После того как поймают джедаев – почему бы и нет?»
– Вижу, вы передумали дарить ваш дворец музею? – поинтересовался Чан, переводя разговор на другую тему. – Вернулись домой?
– Угу, – кивнул я. – Вы правильно говорили: музеев у нас в городе полно, а дом у меня один.
За обедом высокие гости начали строить предположения, как же можно добиться, чтобы Орден реально оставил нас в покое. Договорились до того, что это, мол, сама Сила спасла двух джедаев от моего гнева. А поскольку лидеры Кваймарского сектора поддерживают меня как легитимного лидера Телоса, самое время сделать дружественный шаг и провести обмен: отправить джедаев на Корускант целыми и невредимыми, получив гарантии моей жизни и свободы.
Чан напирал на то, что из-за этого кризиса на ровном месте мы теряем прибыли от транзита, а Сатор – что для джедаев, которых я так ненавижу, будет бóльшим позором вернуться восвояси не хлебно поевши, чем погибнуть на Телосе.
– В ваших словах, господа, безусловно, есть здравый смысл и жизненная опытность, и я прислушаюсь к ним. Но для начала нам нужно изловить джедаев. Нельзя говорить с Храмом на равных, не имея заложников.
– Поверьте, ваше превосходительство, мы работаем, не покладая рук! – забеспокоился Сатор.
– Верю, – успокоил я его снисходительной улыбкой. – И мне нужен ещё один совет старших. Как можно замириться с Энтой Рамодом? Его постоянные укусы… Это очень неприятно и утомительно – скрытая война с губернатором собственной столицы.
– Я всегда говорил, чтобы вы были осмотрительнее в своих развлечениях, – начал Чан со своим вечным занудством, но Сатор тактично покашлял, и тот перешёл ближе к делу. – Если позволите, я переговорю с ним. Может быть, какая-то компенсация… Символический жест…
– Да-да, – закивал и безопасник, – символический жест – это как раз то, чего старик Рамод ждёт от вас больше всего, ваше превосходительство. У него ведь есть ещё одна внучатая племянница. Правда, она совсем юная девочка, ей сейчас четырнадцать или пятнадцать. Попросите у него её руки – и инцидент будет исчерпан.
– У меня уже есть невеста, – сказал я. – Именно поэтому мне нужен мир с Рамодом – чтобы я мог спокойно сыграть свадьбу. Я и своего сына не могу признать и привезти на Телос только потому, что опасаюсь какой-нибудь пакости со стороны их семейства.
Сановники переглянулись.
– Позвольте, кто же ваша невеста? – как-то сразу надувшись, спросил премьер-министр.
– Я бы не хотел называть её имя, пока не улажу все дела с Рамодом. Возвращаясь к вопросу... Всё-таки я лучший клиент его банка – может, с этой стороны как-нибудь зайти? Как вы думаете, дядюшка?
– Но она, по крайней мере, из хорошего общества?
– Господин Чан, я не собираюсь осуждать с вами выбор моей спутницы жизни. Я задал вам вполне конкретный вопрос: как вы считаете, возьмёт ли Рамод деньги в обмен на отказ от своей клятвы вредить моим родным?
– Нет. Деньги он не возьмёт. Во всяком случае, наличными.
– А долю в бизнесе «Дальних Миров»?
– Разве что в «ЮниФай»… Но я не уверен. Надо с ним говорить.
– Поговорите, пожалуйста. До пятнадцати в «ДМ» и до пяти в «ЮниФай».
– Что вы, господин Телосис, речь можно вести только о долях, близких к контрольному пакету.
– Хорошо. Я могу передать ему контрольный пакет в одном моем предприятии, которое зарегистрировано на Иридонии.
– Вряд ли Рамод захочет заниматься теневым бизнесом.
– А вы всё-таки спросите.
– Я постараюсь обсудить с ним все возможности мировой сделки, – кивнул премьер-министр. – Может быть, вы пообещаете ему устроить брак, по крайней мере, вашего сына с кем-то из его родственниц? Это значительно упростит дело.
Я задумался.
– Кстати, для дочки Ортоса Рамода – ей семь лет – выписали целый штат гувернёров с Квермии, – заметил Сатор, который всё обо всех знал, такая уж у него была профессия. – Может быть, вы попросите совета у Энты, где взять хороших учителей для вашего сына?
– Надо же, у него действительно этих внучек – хоть маринуй... А если попросить, чтобы моего сына учили вместе с его внучатой племянницей?
– Да, это бы очень польстило самолюбию Рамода, – сказал Чан. – Если бы вы поставили вопрос так, будто готовы отдать сына в заложники, лишь бы он простил обиду.
Сатор закивал.
Я потёр подбородок.
– Вот это мне как раз и не нравится. А если ему взбредёт в голову... Я не хочу рисковать жизнью и здоровьем моего ребёнка.
Но Чан был бы не Чан, если бы не вставил свою шпильку.
– Чтобы замириться с Рамодом, можно и рискнуть, не правда ли, ваше превосходительство? – сказал он, отчётливо скрипнув зубами. – А молодая жена на что? Нарожает вам ещё хоть с десяток, если вы постараетесь. Так что запросто можно пожертововать одним. Как говорится, от одного не убудет.
Всё-таки знатно он меня ненавидел из-за своего Брука...
Тактичный Сатор снова покашлял.
– Хорошо, я сам поговорю с Рамодом начистоту, – сказал я, поднимаясь. – Благодарю вас, господа, что оказали мне честь разделить со мной скромную трапезу.
Сановники тоже встали и чинно поклонились. Я отвёз их в город, а затем вернулся домой.
-
-
20.10.2012 в 21:28Я немного поплавал в бассейне, потом быстро переоделся. В офисе «ЮниФай» меня ждали завалы срочных дел, но я ещё целый час провёл на отцовской скамейке, подышал свежим воздухом и полюбовался цветами, моими тёзками.
«Интересно, как он собирается искать встречи со мной, если весь город перекрыт и патрули стоят на каждом перекрёстке?»
В том, что мастер Джинн не успокоится в своём упрямом желании меня «спасти», сомневаться не приходилось. Только меч-то его лежит у меня в сейфе… При всём желании он не поджарит меня на своём клинке! Разве что успеет новый собрать… но где ему взять кристаллы?
Надо дать команду, чтобы на время закрыли музей геологии.
«А малабитовые пещеры? Он о них знает… Да ну, город перекрыт, в провинцию ему не пробиться. Да и нет там уже пещер, по большому счёту…»
Я подумал и о том, что за всеми этими политическими дискуссиями и мыслями о Катэ я так и не спросил у Сатора, как именно джедаям удалось сбежать. Ну, понятно, что этот Дэн отвлёк на себя внимание перестрелкой с полицией… Взялся же он откуда-то на мою голову – прямо как магистр Йорс в том анекдоте... Но как сбежал Кеноби? И что за зерек-черек такой: стоит только этому молокососу появиться на горизонте, у меня начинаются проблемы. Вот уж точно: достойный ученик своего учителя!
«Как только приеду в офис, запрошу полную картину происшествия».
-
-
20.10.2012 в 23:25Сначала у меня зазвенело в ушах, потом пропало дыхание, ужасно разболелся живот и накатила тошнота. Напоследок подогнулись ноги. Я и раньше замечал, что они у меня время от времени давали слабину. Когда судьба наносила мне особенно чувствительные удары, это ощущалось именно как удар под колено.
Но такого я ещё не помнил, чтобы ноги просто подломились. А сейчас было именно так. И я жёстко приземлился на пятую точку.
То ли от этого сотрясения, то ли от боли в животе я вдруг ясно вспомнил, как мама запихивала мне в рот красивые блестящие таблетки и подносила стакан с водой. Я будто пережил это снова. Я был совсем маленький – «маленький эопи», это она меня так называла, и как же ярко хлынула из моего сердца любовь к ней! Мама была – сама жизнь и само счастье, мне же всегда хотелось быть рядом с ней, как я мог такое забыть, как я мог забыть её! И как я мог забыть, сколько усилий прилагал, чтобы она приласкала меня... А сейчас я был у неё на руках, и она целовала меня в лоб и в щёки, но я же чувствовал, что на самом деле она совсем не любит меня. И ужасные блестяшки, которые она мне совала, – это было очень страшно и очень плохо. Откуда-то я знал, что это нельзя есть, и мотал головой, выплёвывая смертоносную химию, но она заливала в меня воду, так что глотательный рефлекс срабатывал сам собой.
«Вкусные конфетки, сынок, очень вкусные конфетки, возьми ещё вот эту красненькую. Посмотри, какая большая и красивая! Она волшебная, если её съешь – станешь маленьким ангелочком с луны Иего. Мы сейчас с тобой вместе туда полетим. Вот так, и ещё одну». Потом она высыпала всё, что оставалось в баночке, на ладонь и проглотила сама, жадно запивая водой. А потом, скорчившись, задёргалась в судорогах, но и тогда не выпустила меня.
Её тело намертво придавило меня к душному ворсистому ковру. Все силы я потратил на то, чтобы вывинтиться из её остывающих объятий, а тошнота накатывала всё более тяжкими волнами. Когда я наконец освободился, то подняться на ноги уже не смог. Тогда я пополз на четвереньках на желтое пятно – это была штора с электрумовым мерцанием. Окно было открыто, чистый воздух спас мне жизнь. Как только я вдохнул, меня стошнило, и стало легче.
Мне было, наверное, года полтора, я уже умел ходить. Видимо, даже матери отец не сказал, что у меня есть мидихлорианы, иначе она нашла бы другой способ меня убить, более верный.
Вот почему я так любил штору с Золотым Светом. Вот почему я знал, что один раз уже умер. И вот почему я был, как выражался мастер Джинн, «слабоват на ногу» – исключительно на нервной почве, а не из-за слабости мускулов. Когда мои жизненные силы оказывались истощенными до предела, подгибались ноги и болел живот, как воспоминание о первом опыте приближения смерти.
В животе у меня и сейчас словно поселились два диких племени, которые крушили друг друга, как отец и мать, как жизнь и смерть.
Значит, я очень хотел жить, раз забыл её. А теперь она снова пришла за мной. И снова со своими сволочными таблетками.
И как же мы были похожи... Наяву даже больше, чем на портретах.
– Я не хочу, не хочу! – крикнул я в ярости. – Ненавижу тебя, предательница! Проваливай к своим ангелочкам с лун Иего!!
В кабинет кто-то заглянул... кто-то из служащих... референт, что ли? Достаточно было поднять руку, чтобы этих любопытных вынесло обратно.
Я прислонился лбом к прохладному железному боку сейфа. Перед глазами прояснилось.
Просто поразительно: ещё с утра я наслаждался жизнью и думал, что победил всех и вся. А сейчас, когда солнце только-только склонилось к вечеру, я разбит, как банальный глиняный кувшин.
Мысль о кувшине протрезвила меня совсем. «Попить надо, станет легче», – подумал я и, не вставая, притянул к себе графин с водой, который стоял на столе.
Полегчало. Я с опаской подышал животом. Боль стала не такой резкой.
«Если колесницу разобрать, то ничего не останется, кроме несущей силы». Но моей несущей силой была Пустота. Как она может вынести?
Неужели на этот раз мне не убежать?
Ну, посмотрим. Ещё не вечер.
Несмотря на тошноту и на наплывы красного перед глазами, я уже овладел собой. И прикинул в самом первом приближении, как нужно правильно распорядиться небольшим количеством времени и денег, которые у меня ещё оставались. Недаром же «сестра» сказала: «Учись быть в невидимых». Как в воду глядела... Ну да, именно туда. В Воду. В зеркало.
Только чем же теперь расплатиться с Вимом Растом? Как бы он, обозлившись, не продал Катэ куда-нибудь на Татуин – чтобы хоть шерсти клок... Ну, главное, чтобы он вывез её с Корусканта, а там я уж с ним разберусь.
Я снова приложился к графину. Когда боль отступает, есть один особенно приятный момент – тело чувствует её отголоски, как мягкий массаж. Вот так бы сидеть и сидеть, прислушиваясь к себе... и чтобы не надо было никуда бежать...
Но бежать придётся. Это явно предчувствовалось.
-
-
20.10.2012 в 23:25Да, номер корускантский, но при этом знакомый префикс служебных сетей. Быстро работают, молодцы.
Оставаясь сидеть на полу, я нажал на кнопку приёма.
– Ну что, Ксанни, – сказал мастер Сайфо-Диас, вдоволь насмотревшись на моё лицо. Очевидно, выражение на нем тешило его самодовольство победителя. – Туши свет, сливай воду. Собирайся и приезжай.
Я помотал головой.
– Ксан, не дури, ты же умный парень. Неужели хочешь, чтобы я переслал эти документы всем кваймарским лидерам? Представляешь, какую волну возмущения вызовут у них твои «черносолнцевые» авантюры?
– Пересылайте, – немного хрипло сказал я. – Вряд ли они сильно удивятся, что я не ангелочек с лун Иего.
– Не хочешь даже сохранить лицо?
– Что? А-а, сохранить лицо, – я рассмеялся. – Не боюсь ли я увидеть в зеркале не себя? Нет, не боюсь. Я ничего не боюсь.
Мастер Сайфо-Диас к кому-то повернулся, и тут же появилось новое изображение. Мастер Дуку. Я усмехнулся:
– А, здравствуйте, граф Фуруэн ап-Нод. И вы здесь. Ну?
– Приветствую вас, господин Телосис, – холодно сказал он. – Надеюсь, вы понимаете, что вашему правлению пришёл конец?
– Я бы не утверждал это так категорично.
– Если с головы мастера Джинна упадёт хоть волос, вы за это ответите.
– Да не переживайте вы так, мастер Дуку! Ничего с его головы не упадёт. Я передам вам его в целости и сохранности, как только он будет пойман – он и его этот никчемный Кеноби… Как странно, что вы не отговорили вашего любимого сына-в-Силе от подобного выбора. Это же позор для школы «синей нитки» – такую некондицию учить… И почему вы называете меня на «вы»? Я же ваш малыш Ксанни, разве нет?
– Малыш Ксанни давно умер, – сказал он совсем уж морозно. – И не тебе говорить о том, что такое позор для нашей школы.
– Ах, да, да, конечно! Не мне! Но до чего же удивительно, как все хотят, чтобы я умер! А я жив, представляете? Жив! И умирать не собираюсь!
Аппарат снова перехватил Сайфо-Диас.
– Хватит кривляться, Ксанатос, – пробасил он. – Концерт окончен.
– Да ну? Мастер Сайфо-Диас, а я думаю, что самое интересное только начинается. Как только Квай-Гон и Оби-Ван будут пойманы моими силовыми структурами – а это непременно случится, уверяю вас, – давайте я обменяю их на неразглашение документов, которые вы у меня украли? Так и быть, вы можете забрать себе все мои деньги, в счёт уплаты штрафов и неустоек. Наша планета примет делегацию Ордена, всё будет очень достойно и патетически. Так мы разойдёмся – на ваших условиях.
– Наши условия – передача власти временному правительству под контролем лидеров Кваймарского сектора и камера с мягкими стенами в крыле Целителей. Мы сохраним вам жизнь и возможность общаться с вашими родными. У вас будет много времени, чтобы переосмыслить свои... поступки.
– Понятно, – кивнул я. – Вы тоже хотите меня спасти. Нет, мастер Сайфо-Диас, это не те условия, на которые я могу согласиться. Я абсолютно здоров, мне медицинская помощь не нужна и родных у меня нет. В конце концов, заложники находятся у меня, а не у вас. Я поймал их один раз, поймаю и второй – и уже собственными руками убью на месте. Вы этого хотите? Может, мне ещё устроить какой-нибудь блестящий и шумный фейерверк на Телосе, чтобы у вас там на Корусканте в телескопе появились красивые пятнышки? Давайте все-таки решать вопросы миром.
Снова появился мастер Дуку, и я обратился к нему:
– Граф Фуруэн ап-Нод, вы же защитник мира и справедливости – ну, мне ли вас учить, что разговор с позиции силы заводит переговоры в тупик. Вы же сами мне это говорили много раз! Да что ж такое: я всем предлагаю разойтись по-хорошему, а мои инициативы встречают в штыки! В мечи! – я снова рассмеялся. – Но меня очень трудно убить, вот в чём загвоздка... Даже не знаю, как вам помочь, уважаемые магистры.
– Тут ещё один человек хочет с вами поговорить, – сказал мастер Дуку.
Над раструбом передатчика появилась фигурка Катэ. В животе у меня снова начались коловращения. Проклятье... Да, мастер Дуку в своём репертуаре. И откуда он только догадался, чтó она значит для меня... Хотя... Догадался, конечно, как только увидел её.
– Ксан, я не знаю, значат ли для тебя мои слова хоть что-нибудь… Пожалуйста, не убивай никого больше!
Я поднялся с пола и сделал несколько шагов по направлению к окну. Ноги, в принципе, слушались. Я ведь уже собрался. Я ведь именно этими ногами собирался убежать ещё раз. Вы уж не подведите меня, ноги.
– Любимая, твои слова для меня значат всё, – сказал я, присаживаясь на край стола. – И я очень рад тебя видеть. Жаль только, что ты так далеко. С тобой всё в порядке?
– Да, в порядке, – кивнула она и тут же начала плакать.
Я не мигая смотрел, как слёзы текут по её щекам. Так, наверное, мастер Ксендор смотрел в зеркало Цон-Цу Дун.
– Так почему же ты плачешь? – спросил я с улыбкой. – Приезжай домой. Я тебя очень люблю и жду. Куплю пирог к твоему приезду. Ты же можешь приехать? Или тебя удерживают насильно?
– Нет, – и размазывая слёзы по щекам, моя первая и единственная любовь принялась хныкать, так что сердце у меня зазвенело, как входящий в резонанс и готовый вот-вот лопнуть стакан. – Нет, никто меня не держит. Я же сама… сама сюда приехала! Ксан! – это уже с ноткой истерики. – Я так боюсь за тебя! Пожалуйста, сдайся им! Мы с тобой вместе как-нибудь переживём... это всё... Только не делай больше ничего плохого! Мне сказали, – она сделала попытку успокоиться и даже улыбнуться, но безуспешно, – что в принципе, кто сидит пожизненно, через двадцать пять лет может подать прошение об освобождении…
Я криво усмехнулся. И почему это мастер Дуку так уверен, что я не могу ударить его ниже пояса? Рядом с ним так кстати стоит мастер Сайфо-Диас! Достаточно повернуть разговор в нужное русло...
– Катэ, ну что ты, какие двадцать пять лет? Да я такой разлуки с тобой просто не переживу! Да, а как у тебя с деньгами? Есть пока?
Она кивнула, вытирая мокрое лицо.
– Вот и славно, – продолжал я, глядя на неё во все глаза, и она видела, как я на неё смотрю. – А меня, знаешь, недавно так здорово обнесли, что я до сих пор не могу прийти в себя, – я вернулся к сейфу и покрутил окрытую дверцу. – Видишь, пустой. Представь, украли даже свадебные цепи, которые я для нас заказал. Ума не приложу, к чему они господам джедаям... ну, да ладно. Главное, что у нас был свадебный пирог, правда? Ты моя жена, Такатэ Крета Кетес. И мне бы очень хотелось поговорить с тобой наедине, без посторонней публики, которая нам совсем ни к чему.
– Ксанни, пожалуйста...
– Хотя, конечно, ты совершенно свободна. Двадцать пять лет! Через двадцать пять, Катэ, я буду мужчиной в полном расцвете сил, а ты – старухой. Так что хорошенько подумай, стоит ли тратить столько времени впустую. Ведь на Корусканте полным-полно плохих парней, тебе всегда найдётся, кого спасать!
– Ксан, послушай меня...
– Но будь осторожна с мастером Дуку, – продолжал я, предвкушая смятение в рядах моих торжествующих врагов. – Он, конечно, уже давно не парень, а старый дедушка, и вроде не плохой, а как раз очень хороший... Но в этом вопросе, уж поверь, даст фору любому отпетому негодяю. Хотя там у него есть целых две зазнобы – Йокаста Ню и Дори Алу, но это только конкретно в Храме. Причём обе они уже старые, а ты-то молоденькая и как раз в его вкусе, так что...
Снова появился мастер Сайфо-Диас, и из ноздрей у него чуть ли не дым шёл. Ну, разумеется! Он же любил бабку эту, Дори Алу, которая преподавала юнглингам хореографию. Любил до дрожи в коленках, а его друг её у него отбил – по этому поводу ходило много разных интересных слухов. Жалко, что я не вижу ещё и физиономию мастера Дуку... Ха-ха-ха!
– Какая же у тебя низкая натура, Ксан... – покачал он головой, мастерски сдерживая свой гнев. – Ну, что, доволен, что всех обгадил? Всех, кто тебя, подлеца, с ложечки кормил... В общем, так. О своих счетах на Муунилинсте забудь. О том, что ты правитель Телоса, тоже забудь. Твоих «черносолнцевых» мы с Мэйсом будем гонять по всей галактике – даю слово, что лично возьму за шкирку гниду эту, Омо. А тебе самое время делать ноги, мальчик. Куда-нибудь далеко и надолго – заниматься сельскохозяйственными работами... или на Эндор, на лесоповал, там вроде неплохо платят всякому сброду. И чтобы духу твоего не было на Телосе через пять минут!
– Ксан!!
Я отключил передатчик, чтобы не тратить времени. Так, у меня есть несколько ценных побрякушек дома... Есть партия малабита, готовая к погрузке – это, конечно, самая малость, но всё-таки лучше, чем ничего. И есть огромный призовой фонд «Катарсиса», причём наличка – то, что мне сейчас нужно позарез!
Я позвонил в отдел поставок и приказал в срочном порядке начать погрузку малабита на мой самый быстроходный грузовик «Далёкий путь». Взял несколько вещей, которые были мне дороги как память. На стене возле опустошённого сейфа, в ряду разных сертификатов качества продукции «ЮниФай» висел мой детский медальон с зеркальцем и фиолетовой звездой, как талисман удачи в бизнесе. Я снял его с гвоздика и повесил на шею.
Как там у меня со временем? Угу. Сейчас на «Катарсис», и ещё, может, успею заскочить домой, и даже кое-что вывезти оттуда. И бросить что-нибудь ценное в воды Священного озера. То, что там плавает сейчас, водой никак не назовёшь, но тем не менее. Какую-нибудь старинную монетку. Или, ещё лучше, вот этот мой медальон, он тоже круглый. Да, это будет знак того, что я обязательно вернусь.
А вот Вим Раст... Пожалуй, надо ему звонить, давать отбой. Тридцать четыре тысячи потеряно на этом авансе... Но, по крайней мере, Катэ будет в безопасности. Потом, когда где-то зацеплюсь, и у меня будет хотя бы крыша над головой, уж как-нибудь я её найду. Вопрос: захочет ли она идти за мной на край света, вести жизнь, полную опасностей и невзгод – моя дурочка Катэ? Если даже умница Цон-Цу Дун отвернулась от мастера Ксендора? С другой стороны, может, дурочка как раз и пойдёт. Это умные все больно гордые, а на дураках как раз галактика и стоит.
«Ничего, бывало и похуже, – думал я, подъезжая к куполу «Катарсиса». – Выкручусь!»
-
-
20.10.2012 в 23:32В общем, не доехал я до Сенатской площади. Вышел вместе с ней, и сначала мы целовались на остановке – вернее, целовала она, а я только мычал, обливаясь потом и похотью, а потом она потащила меня в переулок (ненавижу Корускант!), и там за какими-то гаражами, размалёванными граффити, лишила последних остатков самоуважения.
Подозреваю, что именно из-за этой девицы я не добрал двух сантиметров роста. Максимум, на который можно было рассчитывать с моей генетической программой, – метр восемьдесят, и я к нему целенаправленно шёл с двенадцати лет! А тут из-за какой-то похотливой кикиморы всё пошло под откос... Какое это для меня тогда было горе, как я убивался, что потерял свою чистоту, свою «первую весну» – и как потерял, в подворотне за гаражами... Мастер Джинн вообще не понял, почему я вернулся домой как в воду опущенный (а когда он меня понимал?!). Скорее всего, он подумал, что во мне снова всколыхнулась тоска по родине, поэтому не сильно приставал с вопросами по поводу моего плохого настроения. А вот мастер Дуку, как увидел меня, долго вытягивал своими педагогическими клещами суть проблемы. Поскольку от досады я чуть не плакал, сначала он начал меня успокаивать: «Ничего страшного, тело не идеал, у него есть определённая заданность и инертность, а вот дух – дух никогда не должен подводить, тело только духом держится и выправляется». Но стоило мне проговориться, что происшествие оскорбило меня как невосстановимая потеря для моего организма, над которым я столько трудился, он меня прямо припечатал своими нотациями. Мол, всё в жизни не случайно, и если я до такой степени не хочу делиться с миром ничем, то мир всё равно заберёт, но так, что лучше бы сразу отдал сам. «У жителей корускантского понизовья есть множество совершенно диких суеверий, связанных с джедаями, и девица эта наверняка хотела вылечиться тобой от какой-нибудь скверной болезни, – сказал он напоследок. – Всё зависит от того, как ты на это посмотришь. Либо так, что пожертвовал собой для помощи даже самому ничтожному существу на самый краткий миг. Либо так, что цена твоей чистоте – вот эта самая подворотня, и других женщин в твоей жизни не будет. Только такие. Понимаешь, Ксан, судьба всякого живого существа, особенно мужчины, – отдавать свою энергию миру. В разных проявлениях, но обязательно отдавать. Причём чем больше будешь отдавать сверху, тем более полным останешься, а если будешь отдавать только внизу, очень быстро иссякнешь. Это относится абсолютно ко всему. Таков закон Жизни». «А если вообще не отдавать, что будет?» – дерзко спросил я. «Перейдёшь на Тёмную сторону Силы, будешь в рабстве её законов. Как будто вывернут наизнанку. Твое сердце будет не сосудом для Огня, а решетом, через которое проливается Вода».
Глядя из сегодняшнего дня, из дня моего очередного чёрного поражения, я с гордостью вспомнил о том, что как ни зол я был на весь мир и на эту грязную рыжую подстилку, назавтра снова сел в тот же аэробус и всё-таки попал на выставку. И телоссийской хлебных лепёшек поел – я так и знал, что на днях культуры нашей планеты ими непременно будут угощать всех желающих. Добился своего, несмотря ни на что, и именно этим восстановил самоуважение. А не джедайскими примочками о полной самоотдаче.
Да, сейчас им всем кажется, что они уж так меня обложили со всех сторон – никак не уйти. И не два сантиметра я потерял, а целое состояние, свой любимый дом и свою планету. Ну, так не впервой же! Восстановлю. И ещё поквитаюсь с ними.
Но всё-таки было ужасно больно, что Катэ говорила со мной, спрятавшись за их спинами.
-
-
20.10.2012 в 23:35Главное – добраться до сейфа с призовым фондом.
Сейф был открыт. Молодчик, стоявший к нему спиной, лицом к публике, очевидно, и был победителем... Ба, да это же тот самый хакер и вор Дэнертас Йорсис – а весь присутствующий состав полиции и службы безопасности слушал его, словно генерала на параде!
– …Посмотрите на экраны! Вот на что тратили ваши деньги! – надсаживался он. – На разрушение нашей планеты! На варварскую добычу малабита кислотным способом! Каждой кредиткой, брошенной в «Катарсис», вы финансировали махинации Ксанатоса! Пока вы делали ставки в этой тупой игре, он продал нашу планету Техносоюзу, а наши торговые пути – «Чёрному Солнцу»! Продал со всеми потрохами!
Да, оратор складно плетёт, молодец. Ему бы зарабатывать на митингах, если бы у нас они были разрешены, – за пару недель стал бы миллионером.
И на экранах действительно мелькали кратинки – то снимки месторождений, то выписки с моих счетов в банках Торговой Федерации и Муунилинста крупным планом. В проводках здесь мало кто что понимал – не финансовая элита, можно извинить – но суммы были внушительные, согласен.
Я поднялся прямо на подиум, потому что заветный сейф, освещённый мощными прожекторами, стоял именно в центре игрового пространства.
– Ксанатос!!!
– Да, дорогие сограждане, это я, – сказал я в стоявший поблизости микрофон. Моё спокойствие заставило замолчать весь зал. – Привествую всех и... и с трудом понимаю, почему победитель до сих пор не взял свои деньги, которые выиграл в честном соревновании. Полагаю, такое промедление свидетельствует лишь о том, что они ему попросту не нужны. Тогда мы сохраним их для более достойного. Для настоящего победителя, который получает всё.
– Арестуйте его! – послышался какой-то не слишком смелый «глас народа».
Я всегда знал, что выражение «наглость – второе счастье» относится к самым ценным сокровищам общегалактической мудрости, поэтому снял с плеча рюкзак и спокойно переложил в него кредитки из сейфа. Белобрысого митинговщика аж перекосило.
– Ты что творишь, урод ты, Силой ударенный! – завопил он. – Это мои деньги!
Послышалось несколько оскорбительных смешков.
– Ошибаешься, ублюдок, – ответил я ему в его же манере и включил один из мечей. – Это мои деньги.
Конечно, играть в «Катарсис» приходили не самые умные люди, но все собравшиеся здесь были достаточно сообразительны, чтобы не бросаться на амбразуру. Каждый из этих идиотов, выпучивших на меня глаза, явился сюда не для того, чтобы умереть от моего клинка или от удара Силой.
Горе-победитель тоже попятился, но вытащил бластер. Идиот.
– Будешь стрелять – срикошетит прямо в тебя, – с прежним спокойствием сказал я.
Офицеры службы безопасности делали вид, что не происходит ни малейшего нарушения общественного порядка, а когда я обратился к ним с требованием задержать смутьяна, никто из них даже не пошевелился.
Всё ясно. Значит, пока мастер Сайфо-Диас и мастер Дуку развлекали меня по комлинку, спецы «зелёной нитки» вышли на связь с лидерами нашего сектора и членами правящего кабинета. Вероятно, Ротос Сатор отдал своим людям приказ воздерживаться от каких-либо «провокационных действий». В принципе, это было естественно, и я не удивился.
Очевидно и то, что Вокс Чан или уже ударился в бега, или ещё рассчитывал свалить всю вину на меня.
– Ксанатос Крионойс Телосис, именем Галактической Республики вы арестованы.
Ну, этот голос не спутать ни с каким другим. Впервые на моей памяти он назвал меня полным именем.
– Мастер Джинн, вы, что, с ума сошли – махать мечом при таком скоплении народа? Вам, может быть, плевать – вам на всех плевать, а для меня это мой народ, мои братья и сёстры. Так что попрошу вас на пленэр, если догоните!
Последнюю фразу я бросил ему, уже сидя в седле игрового свупа, и с ветерком вылетел из-под купола.
Эта фраза, без сомнения, запомниться присутствующим. На хорошо промытые мозги по поводу «джедайского произвола» она должна отлично лечь. Правителя, отстаивавшего интересы Телоса, оклеветали, обмазали грязью, принудили покинуть родину, он скрывался в эмиграции – но вот, наконец, вернулся. Да, так и будет!
Я погнал свою послушную машину по улице Фермиона, чтобы пролететь мимо дома Катэ. Надо же, под этой крышей я чувствовал себя и невероятно счастливым, и безмерно несчастным. Так же можно было сказать и обо всём Телосе, на котором я оставался последние минуты и старался вобрать в себя глазами всё, что было мне особенно дорого. Сейчас улечу (пожалуй, отсижусь на Датомире, уж там-то меня точно никто не будет искать) – и неизвестно когда вернусь.
Боковым зрением я заметил, что в витрине мебельного магазина снова переменили экспозицию. Теперь там стоял один огромный чёрный диван, и на нём сидел единственный манекен – «леди Сиди». Когда я пролетал мимо, она помахала мне рукой и послала вдогонку воздушный поцелуй. Витрина промелькнула мгновенно, но в зеркале заднего вида её физиономия утвердилась так прочно, что я не сильно-то удивился, когда она вылезла из зазеркалья. Сначала она выползла, как длинная змея с блестящей зеркальной кожей и кольцами обвилась вокруг меня, а потом вытянула из змеиного тела руки и ноги и обхватила меня ими сзади. Пришлось довольствоваться тем, что хотя бы обзор она не загораживала. Время от времени рыжая стерва вылезала из-за спины и принималась тереться своей щекой о мою или похотливо кусать меня за мочку уха, нашёптывая, что уже не может дождаться, когда же мы окажемся в тихом тёмном месте.
– Как ты невовремя, красавица, – пробормотал я, всматриваясь в линию горизонта. Город остался позади, я летел в сторону Священных озёр. Там у малабитовой выработки должен грузиться мой корабль. Будет жаль, если погрузка не закончена...
– Будет жаль, если она вообще не начиналась, не правда ли, мой сладкий? – промурлыкала рыжая бестия.
– То есть?
– Ну, не выполнили твой приказ, понимаешь? «Такова моя воля», – передразнила она. – А они отказались грузить… и нет никакого корабля, Ксанни. Если тебе кажется, что он там стоит, то это всего лишь твоя галлюцинация. Реальность для тебя – это я.
– Хорошо. Если корабля нет возле озёр, куда мне лететь? В порт?
– Нет, из порта тебя не выпустят.
– Прорвусь!
– Не-а. Прислушайся к своей интуиции.
– С-ситх! Может, захватить чей-нибудь частный прогулочный кораблик, а на орбите пересесть на что-то более подходящее, с мощным гипердрайвом?
– Тоже не выйдет. На орбите уже стоит квермийский флот. Мастер Сайфо-Диас уж очень обозлился на тебя, Ксанни!
– Не может быть! Когда это он успел так подначить квермийцев, что они выставили свой флот?!
– Милый, да трудно ли ему их подначить? Сам подумай: ты так оскорбил его и его пассию – вот он копытом и роет, несчастный и отвергнутый. И при этом целомудренный, как Жёлтое. С такой-то гормональной накачкой можно вселенную перевернуть, м-м? И уж тем более – растянуть время. Только сунься в космос, и квермийцы собьют тебя на орбите.
– Как же мне убраться с этой проклятой планеты?!
– Ну, самый надёжный рецепт ты знаешь.
– Если уж умереть… то остаться непобедимым?
– Именно.
– Ос шудай?
– Ты самый умный мальчик из всех, кого я любила.
– Но я всё-таки попробую остаться в живых!
– Попробуй, – хмыкнула ведьма и принялась жадно облизывать мою шею.
Когда я оглянулся, то увидел погоню.
-
-
20.10.2012 в 23:44Что ж, когда они подъедут ближе, можно будет завладеть чьей-нибудь машиной и всё-таки попытаться прорваться в космопорт. Рюкзак я бросил на плоский камень побольше и посуше, чтобы он не мешал мне в бою.
Этот белобрысый придурок стрельнул ещё раз. Его спасло только то, что мастер Джинн отбил мой рикошет своим мечом. Я стоял у кромки дымящейся жидкости (это ни в коем случае не была вода, малабиевую руду из малабита можно добыть только смесью концентрированных кислот) и ждал, когда они, наконец, соизволят почтить сей священный берег своим ауродиевым присутствием.
Преследователей было четверо: мастер Джинн со своим ничтожеством Кеноби, дубина Дэн и ещё кто-то четвёртый... Я присмотрелся внимательнее. Неужели этот полу-Йорсис бабу за собой притащил? Да, совсем мозгов нет. И не жалко ему свою девчонку в такие разборки впутывать, от неё же сейчас мокрого места не останется… Ба, да это же моя экологическая террористка! Андра какая-то там, забыл фамилию. По совету Чана я её амнистировал, а потом нанял тех корускантских пиарщиков с альдераанским бельём... До чего тесен мир, подумать только!
Тем не менее, она увязалась за своим парнем даже в такую передрягу. А моя Катэ меня бросила и спряталась у джедаев.
Мастер Джинн благоразумно остановил свупы на таком расстоянии, чтобы мне было не добраться до них, и оставил моих нелояльных граждан в машинах. Ещё пару минут он потратил на ценные указания. Наверное, втолковывал им, что стрелять в меня из бластера – это самоубийство. А я в ожидании прохаживался вдоль берега, как будто приехал сюда на загородную прогулку...
И вот джедаи начали приближаться ко мне. Когда расстояние между нами сократилось наполовину, они включили мечи. Я ждал.
– Ксанатос Крионойс Телосис, именем Галактической Республики вы арестованы, – повторил он, приблизившись. – Сопротивление бесполезно.
– И не надоело вам за столько лет талдычить одно и то же, мастер Джинн? – со скукой в голосе произнёс я. – Что за бред, что сопротивление бесполезно? Оно бывает бесполезным только иногда и только в электрических цепях. А в жизни... Сопротивление и есть сама жизнь. Во всяком случае, моя жизнь.
Он выжидательно посмотрел мне в глаза. Я с вызовом встретил его взгляд – а боковым зрением, разумеется, не упускал из виду падавана.
– В твоей жизни, Ксан, мне действительно многого не понять.
– Да что вы говорите! – хмыкнул я, чувствуя, как завожусь с каждым вдохом, пусть даже этих кислотных испарений, и сейчас по моим жилам потечёт живой Огонь. – Вам не понять?! Так зачем же вы постоянно вламываетесь в мою жизнь, как банта на банкет?!
– Зачем ты начал разработки на своей собственной планете? – вдруг спросил он тихим голосом. – Это же безумие... Это безумие, Ксан, то, что ты сделал со своей жизнью. Вот это вот...
Свободной рукой он сделал движение, словно открыл занавес и представил всю... да, признаю, малоэстетичную картину малабитового карьера на месте бывшего заповедного природного ландшафта.
– Я?! Это я сделал?! Это вы, вы вынудили меня!– заорал я, почти задыхаясь, но моя «сестра» шепнула: «Что ты делаешь, он же хочет, чтобы ты сгорел сам! Успокойся!»
Она была права. Она помогла мне своей Водой, и вдвоём мы заставили красное стечь вниз. Там ему сейчас самое место, как в реакторе.
– Эх, Ксанни... Своими злобными мыслями ты сделал с собой то же, что с этой землёй... Неужели так хочешь умереть?
– Нет, вы только послушайте – вот ещё защитник жизни выискался! – от ненависти меня аж затрясло, как я ни крепился. – А сами только и думаете, как расправиться со мной, потому что я не хочу и никогда не буду ходить по вашей нарезке!!
И началось.
Первым делом я вырубил мальчишку – жалко, что он упал не в озеро, а на камни, ну, ничего. Если и очухается, то не скоро.
Разумеется, мастер Джинн не сильно обрадовался тому факту, что это убожество отключилось как раз тогда, когда ему нужна была помощь. Да, был бы я хоть немного повыше, насколько легче мне было бы противостоять ему. А так основная нагрузка ложилась именно на ноги, которые сейчас у меня были не очень.
Когда он разрубил меч в моей левой руке, и пришлось затормозить в «перетяжке» тем, что остался в правой, его лицо оказалось совсем близко от моего.
– Скажите, учитель, вы ведь все ещё любите меня? – хмыкнул я, глядя ему в глаза.
Он не ответил и оттолкнул меня Силой, но я, тоже с помощью Силы, смог удержаться на ногах.
– Вы такой великий джедай, мастер Джинн, что приятно быть даже вашей ошибкой! – рассмеялся я. – Что, мучаетесь тем, что не можете меня спасти, правда? Ха-ха-ха! И поэтому хотите уничтожить! Ненависть к тому, что вам не понять и не переделать, живет в вас так же неумолимо, как и в любом другом человеке. Вы закрываете глаза на Темную сторону в себе, а я всегда ее видел в вас!
– Ты во всем видел только одну сторону, Ксан. А так жить нельзя.
И когда он это сказал, я ясно увидел, что вот сейчас он убьёт меня, а потом взвалит мой труп на себя. И в криокамере потащит на Корускант. И пронесёт моё безвольное тело через двери, которые всегда открыты, – это как-никак Храм святых людей, они же никогда не бросают своих! – и, наконец, сожжёт его, по джедайской традиции, с последним лучом солнца – чтобы освободить свою драгоценную совесть.
Я перепрыгнул на соседний валун, чтобы выиграть несколько секунд на размышления.
И вот что сказал мой сияющий Светом учитель, глядя на меня через кислотную взвесь пара, поднявшегося из расщелины:
– Ксанни, прости меня. Я не должен был ни забирать тебя из дому, ни учить. В этом ты совершенно прав. Я виноват в том, что так переоценил свои силы.
– То есть, – улыбнулся я, хотя внутри у меня всё дрожало, – вы наконец-то отрекаетесь от меня?
– Я признаю свою ошибку. И если ты так хочешь это слышать – ты мне не сын, Ксан. Ты сын своего отца. Теперь твой дух спокоен?
– Слишком поздно вы принесли мне свои извинения, мастер Джинн. Мне и моему отцу. Слишком поздно!
– Лучше поздно, чем никогда. А ты просто снова должен будешь начать сначала. Помнишь изречение мастера Водо Сйоск-Бааса? «Когда человек находится на свободе, у него нет времени, а пространства предостаточно. Когда он находится в несвободе, у него много времени, а пространства почти нет. Для правильного роста иным душам несвобода необходима так же, как свобода». Ты был моей тюрьмой, моим самым чёрным подвалом, и я многому научился за то время, что ты держал меня в нём. Теперь пришла твоя очередь. Согласись, это справедливо. Если ты захочешь, я буду навещать тебя. А если не захочешь, – послышался так хорошо знакомый мне смешок, – не буду.
Я оглянулся, но сзади не было никаких путей к отступлению, только дымящаяся кислота. А впереди – проклятый Кеноби всё-таки встал и приковылял к нему под бок, и даже включил свой ничтожный меч.
– Надо жить дальше, при всех ударах судьбы, Ксанатос Крионойс Телосис. Надо жить столько, сколько отпущено Силой. Мне, видишь, наше с тобой знакомство тоже стоило многих шрамов на сердце, но я же не умер. Будь сильнее не меня – себя! Сложи оружие. Многое в твоей судьбе ещё можно изменить к лучшему. Я ведь пришёл не для того, чтобы убить тебя, Ксан.
– Ах, ну да, как я мог забыть – вы же пришли, чтобы спасти меня. Спасти! И от вашего проклятого спасения мне никуда не убежать, я знаю. Хорошо, мастер Джинн. Оставайтесь победителем.
Я выключил меч и бросил его в кислоту – он с шипением погрузился в пучину. Говорится же, «душа воина – в его мече».
– Да, вы этого заслужили, – кивнул я, глядя смерти в лицо. – Всей своей праведной жизнью и всем своим жёлтым сиянием. Как там сказано в «Знаках»: «Исправление испорченного отцом, исправление испорченного матерью». Живите с этим. Со своей святостью – и со своей самой большой ошибкой, которую вам не исправить никогда, слышите вы?! – никогда! Потому что я ухожу непобедимым!
«Пусть отныне он вспоминает маслянистые колыхания кислоты, как наверняка помнит разрубленное кольцо моего отца», – подумал я.
Сначала я хотел просто откинуться назад, но вовремя вспомнил хихиканье «леди Сиди» – она же предвидела, как я упаду на спину. И как ни страшно мне было, но я повернулся к блестящему, как зеркало, озеру лицом.
-
-
20.10.2012 в 23:48Забудет ли женщина грудное дитя свое,
чтобы не пожалеть сына чрева своего?
Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя.
Ис. 49:15–16
Но – удивительное дело! – материя продолжала быть носителем моего существа. Моё сознание не угасло, оно растворилось в кислоте, пропитало почву, пронизало всю геологическую структуру Телоса и перешло на все элементы, из которых состояла моя планета.
Эрозия почвы, которая выгнала людей с планеты, была моим способом размышлять. Мои подданные сопротивлялись недолго (они же не знали, что кислотные озёра – это мои мысли, а каверны в почве – это мои сны), никакие машины и технологии не давали им ни малейшего преимущества в борьбе со мной. И однажды я остался один. Они построили большие корабли и убрались с лица земли. С моего лица.
Теперь Телос принадлежал мне так полно, как это только возможно, потому что и в материальном мире, и в мире идей это был я. Сбылась моя мечта. Теперь никто не смог бы отнять у меня мой дом.
Но правда заключалась в том, что мой дом, который я так любил, который снова обрёл и в котором дышал, уже через пятнадцать витков вокруг моего солнца обратился в руины, потому что дом разрушается, когда в нём никто не живёт.
Но ещё долго я лелеял его камни. Потом они тоже стали мной.
Сначала у меня было намерение притянуть к себе злокозненный Лосос, из-за которого у нас было столько проблем, и разбить его в мелкое крошево. Для этого я просчитал необходимую прецессию и вывел базальты и граниты на один из моих материков. Но потом передумал. Мне нравились ночные огни, а если бы Лосос погиб, их бы не стало.
Благодаря высокой кислотности почвы моя поверхность была полностью стерильна. Никакие паразиты не разъедали и не беспокоили меня: и растительный, и животный мир вымер, как будто Телос никогда не был центром туризма, охоты и рыболовства.
Я был чистым и сияющим на дневной половине и тёмным на ночной. У меня появились свои радости и проблемы и, конечно, свои взаимоотношения с нашим центральным светилом. Я знал, что в любую минуту могу сбросить Лосос с орбиты и уйти в свободное путешествие, а зная это, наслаждался спокойствием, тишиной и пустотой.
Жаль только, что я не мог полюбоваться собой со стороны. Думаю, я был очень красив.
Иногда я создавал миражи из кислотных испарений и играл ими. Иногда я радовался своему спокойствию. Иногда я буйно вулканировал. Иногда я грустил и одевался льдом.
И, конечно, я не пускал чужаков в свою атмосферу. Все, кто осмеливался приблизиться на расстояние моего притяжения, испытывали моё неудовольствие. Так что скоро меня пометили в астрографических картах и уже не рисковали понапрасну.
А на Лососе, по всей видимости, от страха передо мной провели полную эвакуацию населения, и его огни всё-таки погасли. Жаль.
Но когда век за веком вот так висишь в пустоте, и астрономическая точность надоедает хуже сушёных водорослей, чего только ни придумаешь для развлечения…
Правда, когда ты совсем один, даже развлекаться становится утомительно. И я весь ушёл под лёд своих полярных шапок.
-
-
20.10.2012 в 23:52Такое редкое в нашем ранкорьем углу галактики явление… и вдруг… для меня… Это было удивительное ощущение! Честно говоря, я уже подзабыл, что значит быть счастливым. Честно говоря, я даже стал припоминать, что был не слишком счастлив в прошлой жизни. Скажем так: я оглянулся на старую жизнь и понял, что её и не было-то вовсе.
Мне стало грустно. Только что было хорошо – и вдруг взгрустнулось. Это, наверное, потому, что Свет и Тьма стоят рядом, как два и три.
– Не откажешь ли по старой памяти ответить на один вопрос, Ксанни? – услышал я знакомый голос. – Вот, ты победил. Ты сломал все печати, разрушил все преграды. Ты выполнил клятву, данную самому себе. Теперь ты живёшь, как хочешь. И как ты сейчас себя чувствуешь – что, действительно стал тем победителем, который получил всё?
К чему лукавить: когда у тебя ни внутри, ни снаружи нет ничего такого, что было бы приятно показать даже на Золотом Свету, когда внутри и снаружи нет ничего, кроме холода Пустоты и Ночи, возможность сказать правду не упускают.
– Нет, учитель. Я ничего не получил. Да, я победил – но я не чувствую никакой радости от своей победы. Не чувствую полноты. Не чувствую счастья. Я вообще ничего не чувствую.
– Ну, и как тебе живётся с этим?
По моим кислотным озёрам прошла лёгкая рябь. Это же я ему сказал тогда: «Живите с этим». Он всегда любил игру слов. Он говорил, что у истоков всегда стоит слово… информационный пакет…
– Родная земля – последнее прибежище негодяя, – пошутил я. – Но я совсем не такой злодей, как об этом, наверное, раззвонили по всей галактике эти… сбежавшие с Лососа. Знаете, чего я хотел больше всего? Чтобы вы, принимая меня, не отвергали моего отца и мой дом.
– Если бы ты следовал по пути Света, ты бы спас своего отца и свой дом без моей помощи.
Я прислушался к себе – и вдруг с удивительным облегчением понял, что прошлое прошло и уже не болит. Тогда я задумался над тем, чтобы сказать что-нибудь такое, чтобы сделать ему приятное. Я это умел и в прошлой жизни, это умение было со мной и сейчас.
– Учитель, помните, вы танцевали партию Рокаэрона в театре ко-гири? Рокаэрон из планеты превратился в человека. А я из человека стал планетой – а, каково? Хотя, знаете, я ведь могу ещё и не такое!
– Да, я знаю. Представь, как я удивился, что солнце Телоса не превратилось в чёрную дыру. Удивился – и обрадовался…
– Зачем мне было превращать его в дыру? Не знаешь, что там с тобой будет, в ином пространстве-времени, а тут я, по крайней мере, дома. Я ведь люблю стабильность, люблю свой дом.
– Конечно. Я всё о тебе помню, Ксанни. «Даже одна добрая мысль может спасти мир» – ты теперь знаешь, как это работает.
– Да. Уж знаю, так знаю!
– Но почему твои почвы так бесплодны?
– А кому нужны мои плоды?
– Тебе самому. Разве нет?
– Нет. Мне самому уже ничего не нужно.
– Даже если это так, не понимаю, почему ты не украсишь себя цветами? Это было бы так красиво… И по тебе.
– Да, вы правы, – сказал я и задумался.
– А помнишь загадку мастера Цон-Цу Дун?
– «Когда человек умирает, куда девается зло, которое окружало и теснило его со всех сторон?» Эту?
– Да, эту. Помнишь, как мы с тобой читали сборник комментариев к этому высказыванию? Каких только предположений мы ни строили, а?
– Ещё бы не помнить! Вы же сами говорили, что вся информация остаётся. Это правда.
– И теперь ты знаешь точный ответ?
– Да. Теперь я знаю точный ответ. Полнота всегда стремится заполнить пустоту. Пустота просит полноту заполнить себя. А если не просит…
– А если не просит, то что тогда?
Снова колыхнулись мои озёра, испарявшиеся под Золотым Светом в плотные облака.
– Тогда – конец спектра.
– Но ты ведь можешь и не такое?
Я рассмеялся – и столбы пара хлынули вверх из всех моих кислотных озёр.
– Да, учитель. Мир духа есть область свободы, а не предопределённости.
Конечно, я задумался над Его словами. Целиком покрыться густым ковром из цветов на участках сущи и переносить воды из океана, чтобы поливать их. Да, вот это было бы открытие для какого-нибудь любителя смотреть в телескоп! Хотя захочет ли этот «кто-нибудь» навести телескоп на мёртвый Телос – это вопрос…
Это был большой вызов. Едва я приступил к нейтрализации кислоты, вдруг обнаружилось, что щелочных и редкоземельных металлов в моём распоряжении гораздо меньше, чем этого бы хотелось. Поэтому пришлось пережить целую цепочку превращений, медленных, утомительных и очень непростых. Но навык из прошлой жизни по управлению биохимией мне сейчас очень пригодился, да и терпения мне было не занимать. Я бы ещё сам им поделился!
Мне удалось создать множество длинных полиморфных молекул, но до жизни как таковой с ними было очень далеко. Одно дело, когда над созданием гумуса трудятся мириады микроскопических существ, совсем другое – когда всю эту работу ты делаешь один. Одно дело, когда вода очищается бесконечными водорослями, процеживается через мантии и мешки, проходит через жабры и шелестит в тростниках. Совсем другое – когда она истекает только из твоего химически чистого сердца. Она стерильна, не имеет вкуса и запаха, и много же надо терпения, чтобы развести в ней даже простейших живых.
Да, терпения мне было не занимать, а вот с простейшими было гораздо хуже. Они у меня не приживались – хоть ты тресни. Однажды так и произошло, и гигантская трещина расколола весь северный континент. Но от моего гнева в кристально синем озере жизнь так и не появилась.
Было очего прийти в отчаяние.
Но отчаяние никогда не доводит до добра. Так что через некоторое время я снова принялся решать химические головоломки.
Я думал так: во-первых, даже если меня постигнет неудача, можно будет дождаться Его. Если Он пришёл один раз, придёт и второй, захочет, наверное, посмотреть на мои цветы, а я ему процитирую из «Знаков»: «Не получается» – слова мудрецов; конечно, они знают и другие выражения». То-то будет весело!
Во-вторых, мимо меня может же пролететь какой-нибудь корабль? Это ведь вполне вероятное событие? Ну, не более вероятное, конечно, чем рождение с мидихлорианами, однако... С повреждённым гипердрайвом, просто плавучая баржа, а не корабль... И там могут быть живые. Уж если не разумные прямоходящие, то всяких микроорганизмов там должно быть «в количестве огромном» (тоже Его любимая поговорка).
И вообще... ну не может быть такого, чтобы перевелась в галактике жизнь! Неужели нет ни одного смелого парня, которому было бы интересно, что случилось на Телосе? Которому захотелось бы прилететь сюда просто из чистого любопытства... как мне однажды захотелось из чистого любопытства побывать на Бакуре... Вернулись же телоссийцы на родину в конце Гиперпространственной войны!
Ну, пусть хоть мидихлорианы залетят спорами – я и им буду рад. Цветы из них вряд ли, конечно, получатся... Ну, посмотрим. На совсем уж худой конец можно попробовать сойти с орбиты и поискать споры жизни. Правда, так может нарушиться гравитационный баланс в нашей системе... Это можно просчитать. Много есть вариантов.
Конец