Перед сном хочется принять на грудь немножко кафкианского бреда.
"Первый признак начала познания — желание умереть. Эта жизнь кажется невыносимой, другая — недостижимой. Уже не стыдишься, что хочешь умереть: просишь, чтобы тебя перевели из старой камеры, которую ты ненавидишь, в новую, которую ты ещё только начинаешь ненавидеть. Сказывается тут и остаток веры, что во время пути случайно пройдёт по коридору главный, посмотрит на узника и скажет: "Этого не запирайте больше. Я беру его к себе".
Это высказывание Кафки меня зачаровывало, когда я был молодым, но сейчас я вижу, что и надежда его, и безнадёжность фальшивые. "Нарисованы на куске старого холста". Во-первых, главный, идущий по коридору, хочет общения не с узниками. Вернее, так: Тот, который выводит отсюда (всегда по одному, как говорил Колдун Максиму Каммереру), – не главный в тюрьме. Он главный на свободе.
Очень приятная новость о том, что введение биометрических паспортов отложено.
"Первый признак начала познания — желание умереть. Эта жизнь кажется невыносимой, другая — недостижимой. Уже не стыдишься, что хочешь умереть: просишь, чтобы тебя перевели из старой камеры, которую ты ненавидишь, в новую, которую ты ещё только начинаешь ненавидеть. Сказывается тут и остаток веры, что во время пути случайно пройдёт по коридору главный, посмотрит на узника и скажет: "Этого не запирайте больше. Я беру его к себе".
Это высказывание Кафки меня зачаровывало, когда я был молодым, но сейчас я вижу, что и надежда его, и безнадёжность фальшивые. "Нарисованы на куске старого холста". Во-первых, главный, идущий по коридору, хочет общения не с узниками. Вернее, так: Тот, который выводит отсюда (всегда по одному, как говорил Колдун Максиму Каммереру), – не главный в тюрьме. Он главный на свободе.
Очень приятная новость о том, что введение биометрических паспортов отложено.