Бессвязное.

В последнее время что-то часто вспоминалась школа, и я решил поискать в И-нете двух моих одноклассников. Поскольку я их нашёл, то заменю фамилии инициалами, чтобы не выставлять напоказ личную жизнь этих людей.
В общем, был у нас в классе мальчик Серёжа Т., и в восемь лет он безумно влюбился в нашу одноклассницу, Дину Г. Влюбился смертельно и совершенно по-взрослому, как Лермонтов. Это был эрос типичнейший: влечение всегда видеть, не расставаться, делать для любимого возможное и невозможное...
А Дина была обычная маленькая девочка, не нимфетка набоковского разлива, по моим тогдашним понятиям — одна из самых непроходимых дур и воображала. Но красавица, этого не отнимешь.

И смотреть, как мучается Серый без Дининой взаимности было ужасно. То есть такая одержимость произвела на всех мальчиков класса настолько сильное впечатление, что там не то что дразнить его – там можно было просто тихо ужасаться, до оторопи: неужели это вот так, и со мной тоже эта жуть будет?
У Бруно Ясенского позже прочитал точнейший стих, прямо в точку о проблеме:

Потому что любовь, любовь — это вроде как боль зубов
Она не шутит, придет и скрутит, согнет, как прутик – и ты готов.

Дина сидела прямо передо мной, а Серёга — через парту за мной, и через мои руки прошло огромное количество записок. Кроме того, колпачком от ручки я нацарапал на своей парте портрет Дины, очень похожий на оригинал (удалось схватить поворот её головы, всегда задранный от важности нос, капризные губы и пышную шапку волнистых волос). Серый портрет этот очень оценил. В наше время не было никакой портативной техники, поэтому сфотографировать он его не мог, а положил сверху листочек бумаги и карандашом много раз заштриховал, и контуры проявились на бумажке. Самое интересное, что ни мой сосед Денис, ни задний сосед между мой и Серым, Аркаша, видевшие портрет и нахваливавшие его, ни словом не обмолвились Дине, что прямо за её спиной имеется "наскальное изображение". Это была наша дань уважения чувствам Серёги и красоты Дины. Увидь она портрет - и наверняка бы зацарапала его или наябедничала училке . (Это была первая наша учительница, которая не любила детей, думала только о том, как выскочить замуж... в общем, с первой учительницей нашему классу очень не повезло; она нас потом бросила, уйдя в декрет, и на наше счастье бесхозный класс подхватила 18-летняя пионервожатая Ирина Михайловна, которая училась на вечернем всего лишь на первом курсе, но вот она была гениальный педагог, и наш отвратительно недружный класс, сборище бездарей, её обожал, и она была с нами до конца. Во всяком случае, до моего конца, когда я из-за папы был вынужден переехать в Киев.)

Да, так вот, а после третьего класса и Серый, и Дина уехали. Как и подавляющее большинство моих одноклассников, они были дети военных. В четвёртом классе их уже не было, и мы, оставшиеся, снова вернулись в нормальное невинное детство.
При том, что я уже был знаком с моей будущей женой, был её другом (правда, тогда ещё на равных с другим мальчиком, Славой). Но от моей любимой моё сердце пело, радовалось жизни, фантазии и всякие придумки ходили за мной косяками – а от мысли о Дине и о её страшной власти над Серёгой было ужас как не по себе.