[old-diplomat]

Сегодня приснился сон, будто мы с женой сняли номер в маленькой гостинице где-то на Петроградской стороне, и вот, обжив этот номер на третьем этаже, мы хотим... чего-то хотим сделать — то ли пообедать в ресторане, то ли опробовать бассейн, то ли выйти в город... Я выношу её на руках, нам очень хорошо (и моя жена очень удобно устроилась, мне не тяжело её нести), к тому же у неё длинные, настоящего её цвета волосы, которые я так любил именно в таком виде, в таком формате — расплетенная школьная коса. А лет нам где-то по сорок, лучший возраст.

Когда я дохожу до лифтовой площадки, вместо жены у меня на руках оказывается большое белое банное полотенце — то самое, которое моей маме подарила её сестра, когда я родился. Прекрасно помню, как в это полотенце мама закутывала меня после ванны и выносила в спальню, и как позже мама говорила на финальном этапе купания, чтобы я уже шёл своими ногами, а я всё просился "на ручки", а мама говорила, что я уже очень тяжёлый, и ей трудно меня носить, такого большого, и пора самому ходить, не маленький... Буквально месяц назад последний кусок этого полотенца ещё жил вытертой серой тряпкой под ванной, и я его признавал (до чего, мол, крепкие вещи, на века, делали во времена моего детства — как Байконур, как советские дизельные подлодки, а сейчас купи полотенце, и оно даже пяти лет не протянет), но в последнюю уборку и этот кусок ушёл в ведро, а оттуда на помойку.

И поскольку на руках у меня полотенце, я понимаю, почему мне было так легко идти с таким пустяковым грузом, и мне даже приятно думать, что жена моя в хорошей квартире, хоть и далеко от меня, на Энгельса, но в своём дорогом ей уюте с высокими потолками. Я захожу в лифт, и он оказывается прямоугольной душевой кабиной, совершенно непонятно, как управлять кнопками, чтобы спуститься на первый этаж, на полу мокровато, а я стою босиком. Я выглядываю из лифта и спрашиваю у служащих отеля — у двух девушек, которые сидят за классической гостиничной конторкой, как управлять лифтом, но они не обращают на меня никакого внимания. Тогда я подхожу к ним и требую книгу жалоб.

Самым интересной и приятной в этом сне была не первая его половина, а вторая. С тех пор как у меня на руках оказалось полотенце, и до конца сна я чувствовал полную бесстрастность. Во сне я ощутил, какое это удивительное, глубокое и воистину прекрасное, даже премудрое чувство — бесстрастность! Обстоятельства никак не задевали, а уж тем более не ранили меня. Вообще не напрягали. При этом я оставался со своей памятью, чувствами, в хорошем сильном теле, но без страстей. Совершенно фантастическое чувство полной свободы!

Не пытаюсь даже помыслить, что мне за какие-то заслуги позволили пережить воистину райское состояние, а склоняюсь к мысли о том, что это переработанный (прочувствованный) конец новой повести Рыбакова "На мохнатой спине":
"Теперь я был совершенно свободен и мог делать, что хочу" (с).
Ну, и плюс душевая кабинка в спортзале.
Вот она, польза от посещения зала не только для тела, но и для духа!