Слушаю книгу Пелевина "Любовь к трем цукербринам". Просто за отсутствием чего-то интересного. Далеко автору до Уэллса, Замятина, Оруэлла, Хаксли. Далеко — но больше он ничего не умеет, поэтому выкручивается за счёт более богатого жизненного опыта просто по факту более долгой жизни, чем у основной массы его читателей.
Молодой специалист в Госплане-1985, распечатки на первых принтерах в НИИ всякой эзотерической дребедени, которая тогда читалась неким откровением, примитивные игры на ЭВМ... Этот герой так и не вырос, он просто бродит с локации на локацию, во все более апгрейженых гаджетах, потому что автор вынужден заниматься тем, на что не был заточен Великой и Ужасной Системой, а кустарным способом заточил свой инструмент сам. Как его ровесники торговали ширпотребом с картонных ящиков, точно так же он писал рассказы и повести.
По большому счету, "Любовь к трем цукербринам" — это развёрнутое во времени восклицание 12-летнего Фимы Королёва, верящего во всемогущество компьютеров людей будущего. Да-да, "они там всё просчитали на компьютерах!" Фима так и остался толстым белобрысым мальчиком, просто раздался ввысь и вширь, приобрёл лысину и трусы большего размера. Бедный Фима... Алисы нет и не предвидится.
Наверное, у меня такое неприятие текстов Пелёвина, что это самое беспощадное зеркало для моего поколения, как пускавшего слюни из-за заграничной жвачки, так и продолжающего их пускать.
То ли дело песни Цоя, героический эпос ровесника Пелевина. Герой Цой умер в 1990-м, а тролль Пелевин продолжает жить и зарабатывать своим ни на что не годным инструментом.
"Всё это грустно" (с)