Вчера посмотрели михалковский "Солнечный удар".
читать дальшеКонечно, на три часа это рассусоливать не надо было, но что, в принципе, порадовало — не было никакого "хруста французской булки". Этому бы фильму да хороший монтаж, да повырезать минут сорок — и получилось бы хорошее кино, уму и сердцу.
Чтобы главный нерв фильма заключался в знакомстве и беседе главгера с мальчиком Егором. Что главгер допытывается у него про плачущую даму, уехавшую на пароходе, а мальчик у него — о теории Дарвина. И главгер изливается о даме, о загогулине жизни, о странностях любви и т. п. (тут можно давать флеш-бэки, как он с дамой знакомится, видит фото её с мужем и детьми, потом быстро совокупляется), а мальчик его не слышит и ведёт свой монолог — о том, как теория Дарвина рушит весь мир. И каждому из них кажется, что они общаются и допытываются сочувствия от собеседника, а по факту — два монолога. Потом офицер уезжает, не слыша, как мальчик бежит за его коляской и кричит про часы. И потом уже прямоточно, без флеш-бэков — о событиях 1920 года.
Вот это было бы хорошо. Мимоходом про даму, базис — про общение офицера с мальчиком, надстройка — то, что вышло по факту общения.
С другой стороны, так, как показано у Михалкова, даёт ощущение бОльшей пошлости и откровенного трэша всей этой пароходно-лубочно-офицерско-сарафанной "идиллии".
Подлинная Россия в фильме — это дореволюционный мальчик, ставший затем красным комиссаром. А все потерявшие берега баре и жуткие Землячки — это наносное, оно было и сплыло. Что-то блоковское в этом есть, истинное. "Кончился балаганчик — остались девочка и мальчик". Или: "Пускай поманит и заманит — не пропадёшь, не сгинешь ты. И лишь забота затуманит твои небесные черты".
Ну, поманил прибыльной работой пошлый провинциальный поп, желающий нажиться на продаже москвичу креста встодорога. Поманил, заманил — не то. Ну, поманил красивым мундиром и милой болтовнёй глупый барин — не то. Ну, поманил "окончательным вопросом" Дарвин, Маркс, Ленин и иже с ними — не то.
В конце фильма молодой человек поднёс руку ко лбу, чтобы перекреститься о гибели михалковской "России-которую-мы-потеряли" — но ограничился тем, что поправил фуражку со звездой, покольку верен своей нынешней религии, своему призванию, как он его понимает, в свете истины и справделивости (опять-таки — как понимает), а главное — поскольку он-то Россию не терял, он и есть Россия.
Всё же, думаю (его образ такое ощущение оставил), ещё через двадцать лет он перекрестится. Например, сопровождая Казанскую икону в самолёт, который облетел над Москвой. Это тезис – антитеза – синтез.
В общем, достаточно хороший фильм.
После него особенно хорошо смотрелись потом любимые сцены из "Свадьбы в Малиновке". Хорошо перекликалось с михалковским фильмом то, как дружно красноармейцы двигались по дороге. Кто-то, может, и потерял Россию, а они, вчерашние лапотники, едут её отстраивать, развивать.
П.С. И ещё очень понравилось, как молодой красный комиссар говорит белому офицеру: "Ваши часы мне не нужны, у меня свои есть". И ещё, о дарственной надписи на крышке белогвардейских часов: "Великий" там не написано. Извините".