Когда на обложке журнала я вижу слова "мужской" или "женский", открывать их не хочется. Двери в туалет.
Но если туалет – дело такое же принудительное, как еда, и от него не увернёшься, пока ты закован в закон (недаром есть легенда о том, что великий астроном Тихо Браге умер от разрыва мочевого пузыря – что-то в этом есть высоко-абсурдное а-ля тертуллианово "верую, ибо абсурдно"), то уж журналы-то не открывать МОЖНО. И за это Гомеостатическому Мирозданию большое спасибо.
Каково же было моё удивление, когда за обложкой с надписью "Мужской журнал "Медведь" я нашёл не обезьяну с кувалдой по яйцам, а достаточно интересные тексты. Например, интервью с Гребенщиковым.
www.medved-magazine.ru/articles/article_151.htm...
Особенно вот этот фрагмент понравился:
Б.Г. Жданов был свой, плохой, но свой. А если бы город взяли чужие - это было бы… печально.
- То есть даже Жданов свой?
Б.Г. Ну а кто же он? Малаец? Элиен?
- Большевик.
Б.Г. Большевик? Простите, большевиков мы сами породили. Это плоть от плоти, тут нам и жаловаться не на что.
- Ну есть мутирующие клетки - видимо, вот это они были.
Б.Г. А чем большевики отличались от бандитских формирований девяностых годов? Но если порыться в истории - ни те ни другие ничего не изменили. В России, по сути, никто никогда ничего не мог изменить - ни Иван Грозный, ни Петр Первый, ни большевики, ни бандиты.
Или вот ещё в статье о Владивостоке www.medved-magazine.ru/articles/article_150.htm... улыбнул француз ("узнаю брата Колю"):
"Сам же Седрик за эти три года настолько обрусел, что уже вынашивает собственные планы обустройства России.
- Чего я не понимаю: город находится у моря, но море при этом не очень доступно. Вот у нас в Ницце вдоль всего берега - широкий променад, везде можно гулять. Почему во Владивостоке так не сделать? Маленькая набережная, а вдоль моря стоят какие-то заводы или частные дома. Вот этого я совсем не понимаю, с этим надо что-то делать".
Так же Антуан Аржаковский в Киеве и во Львове живёт. Ну, в точности!