[old-diplomat]

Маслом вниз
Фанфик

– Посвящаю Kingl’у…
– Звездолёту и забраку?
– Н-не совсем… Просто форумчанину «Куличек».
Из воображаемого диалога с Lando

Привези-привези
Мне коралловые бусы,
Мне коралловые бусы
Из-за моря привези.
Впереди-впереди
Разольется море грусти,
Мне коралловые бусы
Из-за моря привези.

Наша точка очень удобно расположена. Доходное место. Недалеко от порта Семнадцатый-Северный. Недалеко – но и не в самой гуще. Когда пассажир выходит из космопорта в город, он проходит несколько кварталов, не глядя по сторонам, думая только о том, чтобы выбраться из толпы. А затем уже, отдышавшись, начинает смотреть на витрины и указатели транспорта. И тут видит наше «Трали-вали».
Витрина у нас прозрачная, всегда вымытая до блеска, и всё заставлено блюдами на любой вкус. Салаты, морепродкуты, горячие и холодные мясные блюда, овощи свежие, тушеные и печеные, булочки, выпечка – ну всё, чего душа пожелает. Очень привлекательно. И видно, есть ли в зале места или всё занято. Потому что у закусочных с затемненными стеклами и разными рекламными фокусами есть большой минус: посетитель заходит, а там толпа. Или думает: «зайду, а там толпа». И не заходит.
Столиков всего тридцать: двенадцать в этом зале и восемнадцать наверху, но там своя бригада.
Хозяин еще марку держит вот в каком плане – поменьше роботов, железа, никеля, кнопок и рычагов. «Живое для живых» – это его любимая поговорка. Прижимистый, конечно, но оно и понятно – бизнес есть бизнес. У него кроме закусочных нашей линии еще есть сеть ресторанов «Родианское меню». Он сам родианец. А «Трали-вали» – это универсальные точки для гуманоидов. Наш стеклянный уголок всегда светится теплом и уютом.
Уж не знаю, что заставляет людей есть не дома, а в столовых. У меня на родине нет культуры общественного питания, и несмотря на то, что я давненько оставила родную планету, получила специальность именно работника общепита, имею большой стаж… Нет, чтобы кушать вне дома, надо не иметь дома.
У меня-то есть дом. Стандартная малогабаритная квартира в не менее стандартной блочной трехсотэтажке. Не на Меридиане, конечно, но на вполне приличном уровне. Вот ради этого дома я работала бортпроводницей в «Корускантском воздушном флоте». Четырнадцать лет жила в условиях искусственной гравитации и принудительного кондиционирования, постоянно пересекала гиперпространственный барьер и терпела так называемые ухаживания пилотов, не говоря уже о пассажирах. Иногда такие экземпляры попадались… Есть что вспомнить. Особенно о рейсе Мон Каламари – Агамар – Миркр – Корускант – Альдераан – Кашиик – Мон Каламари.
А сейчас… Сейчас я стала настоящей среднестатистической жительницей столицы.

~*~

Я, как обычно, приняла свою смену. Народу было изрядно, так что и мне, и моим напарницам у лотков приходилось наращивать скорость. Посетитель у нас идет наплывом, как бы волнами – то густо, то пусто. Это связано с рейсами кораблей.
Когда стало поспокойнее, я смогла присесть и даже успела посмотреть блок новостей и видеоклип. Эту песню – «Самый лучший» – я уже слышала несколько раз по радио, а теперь и клип увидела. Героиня последовательно влюбляется в трех «самых лучших» мужчин – в инженера (или ученого? в общем, в какого-то конструктора), в политика и в джедая, и все это заканчивается банально: у них своя жизнь, у нее своя. По-моему, в этом нет ничего удивительного. Так на самом деле и бывает, даже если встречаешься не с политиком, а с таксистом или с рекламным агентом. Это только в сериалах существует сумасшедшая любовь до гроба. На самом деле все банально и очень ненадолго.
Песня закончилась, началась другая, но у меня уже появились клиенты. Когда схлынул и этот поток, я обратила внимание на то, что за столиком у окна сидят джедай-человек и родианец. Оба едят салат «раггуни» и пьют до-до. И, разумеется, о чем-то беседуют.
На джедая я обратила внимание из-за клипа. Там был молодой мальчик, а этот уже в возрасте, но с такими длинными волосами, что даже смешно на него смотреть.
Снова подошли посетители, я принялась за работу. И тут следующим в очереди оказался этот длинноволосый джедай.
– Слушаю вас, мастер, – обратилась к нему я со всей необходимой приветливостью, когда предыдущий клиент, получив свой заказ, отошел от стойки.
– У вас можно обналичить? – спросил он с улыбкой, с такой улыбкой, которую я, как профессионал, оценила, – и показал свою карту.
– Да, конечно. Сколько вы хотите снять?
– Пять тысяч.
Увидев небольшое замешательство на моем лице, он добавил:
– В банкомате у входа что-то разладилось, а мне нужно рассчитаться с товарищем, который очень спешит.
– Извините, мастер, у меня нет столько налички. Или вам хотелось бы перекинуть деньги со счета на счет?
Его просительно-искренняя улыбка разморозила бы любой холодильник.
– А можно?
– Что за вопрос? Слово и дело Республики! – тут я позволила себе рассмеяться. – Давайте карту вашего приятеля – и все будет сделано в лучшем виде.
Он на это и рассчитывал. На свое обаяние и на мою сообразительность. Потому что карта родианца тут же появилась в его руке. Да-а, всё у них просчитано, у инженеров наших грешных душ… Когда я отвернулась к компьютеру, чтобы проделать эту нехитрую махинацию, стало даже досадно. Надо было сказать нет, просто так, назло его милой улыбке. Но всегда приходится делать не то, что хочешь, а то, что должен. Вежливость и предупредительность. Клиент всегда прав. А если оказать ему эксклюзивную услугу, он проникнется благодарностью к торговой марке.
Я получила благодарное спасибо и ответила стандартным «не за что, заглядывайте к нам почаще». Через полминуты столик, где сидел джедай и его синелицый визави был пуст. А еще через минуту у моей стойки выстроилась небольшая очередь, и я так же очистила свою память от его образа, как кассовый компьютер – от шифра его карты.
~*~

Хотя, наверное, недостаточно очистила, потому что узнала его, когда он появился снова. А ведь прошло уже почти полгода с тех пор, как мы посмотрели друг другу в глаза. Я узнала именно его глаза, а потом уже волосы… ну да, потому что на этот раз волосы у него были не распущены по плечам, а заколоты большой шпилькой. И это тоже было смешно.
На этот раз он был один и попросил сделать ему коктейль из какого-нибудь кисленького сока с горчинкой и с мороженым. И тут же, у стойки, начал тянуть напиток через соломинку.
Пил он медленно, скорее всего, кого-то ждал. У нас, разумеется, висят часы, но он на них взглянул только раз, да и то мельком. Но мне уже некогда было его разглядывать – появились другие посетители, появилась и работа.
А он на меня посматривал – я это чувствовала. И подумала: «Наверное, тоже узнал меня, как и я его». Потому что внешность у меня самая обыкновенная, и рассматривать во мне особенно-то и нечего. Разве что волосы. Волосы у меня хорошие от природы, светло-русые. Но они по большей части закрыты кружевной шапочкой, которую положено носить обслуживающему персоналу.
У «Трали-вали» есть одно «но» – у нас почти не бывает постоянных клиентов. А за постоянных клиентов хозяин платит премиальные…Вернее, скажем так: обещает. С другой стороны, не нужно поддерживать утомительные беседы и выносить не менее утомительные двусмысленности. Выторг идет за счет вала – ну и пусть идет.
Я улыбалась посетителям, наполняла бокалы, подавала закуски, смешивала коктейли и принимала плату, а в голове крутилась одна и та же неприятная мысль. Позавчера позвонил двоюродный брат (вечно эти родственники находятся тогда, когда им что-то от тебя нужно) и спросил, можно ли остановиться у меня его дочери, когда она приедет поступать к нам в институт. И я, вместо того, чтобы отрезать и послать его куда подальше – как он меня вежливо послал, когда мне нужна была его помощь – ответила «можно». Вот морока… Всегда на мне воду возят… Есть же гостиницы… Ну, разумеется, цены в приличных корускантских гостиницах… Где я ее положу? И санузел у меня совмещенный. Опять эта готовка, с утра у плиты… Интересно, а куда она хочет поступать? Я даже не спросила, как ее зовут, эту племянницу… Была бы у меня тетя на Корусканте! Если бы у меня была тетя, может, и жизнь моя не так бы сложилась, совсем не так…
– Спасибо, очень вкусный коктейль…
Ах, ну да, это он. Я о нем уже забыла.
– На здоровье. Заглядывайте к нам почаще!
У него голубые глаза. Интересно, каким он был в молодости? Да, наверное, таким же, как и все они. Но пусть она не рассчитывает на то, что у меня благотворительный приют. Стоп. А если они вдвоем приедут – брат со своей дочерью? Нет, надо сегодня же позвонить на Каллу и всё выяснить.

~*~

Моя Элин уехала на каникулы. Удивительно… Если бы мне раньше сказали, что я такая хорошая тетя, прямо вторая мама, я бы только плечами пожала. Будущий искусствовед. Серьезная девочка, не то что, там, одни мальчики в голове. Правильно, голова должна быть холодной – если хочешь зацепиться на Корусканте и стать счастливой. Не было бы у меня трезвого расчета и холодной головы, так и сидела бы на Калле, в этой глухой дыре… Хотя искусствовед – профессия сомнительная… Где по такой специальности работу можно найти? Разве что в музее…
Смена близится к концу, и я приду в пустую квартиру. И хорошо, не надо готовить – захвачу с собой парочку бутербродов, а наутро у меня крудели есть в морозилке.
Мысли текли своим ходом – об Элин, о взносе за квартиру и о счете за голонет, который был мне прислан повторно, надо позвонить и сказать им, чтобы проверили свою машину… Я подняла голову и увидела его. Моего знакомого джедая, если можно так выразиться. Он стоял перед витриной в нерешительности – зайти или не зайти. Перед нашей прозрачной сияющей витриной, которая так и манит голодных путешественников изобилием предлагаемых блюд.
Мне надо было отвернуться или скользнуть по его лицу равнодушным взглядом, но вместо этого я зачем-то улыбнулась и даже кивнула – заходите, мол. Профессиональная привычка.
Разумеется, он зашел и сел возле моей стойки. У него на плече был рюкзак. Ага, приехал откуда-то. Или наоборот – уезжает?
– Здравствуйте…
– Здравствуйте, мастер. Рада вас видеть.
– Правда?
– Конечно. Мы всегда рады нашим гостям. Вам опять коктейль с мороженым и соком с горчинкой?
– Да, если можно… Вы запомнили?
Я усмехнулась, а мои руки уже работали сами по себе, отдельно от головы, в автоматическом режиме.
– Ну, мастера ведь не только джедаи бывают.
Он тоже усмехнулся. У него было много седых волос, но они еще не подавили основной цвет – темно-русый. Если бы я не подкрашивалась, у меня тоже уже была бы видна седина, даже при моем светлом цвете. Я рано начала седеть.
Я подала ему коктейль, он закусил соломинку. Других посетителей пока не было, а то бы я уже переключилась на работу. Но как назло в зале было пусто.
– Очень вкусный ваш коктейль…
Если нужно вести разговор с клиентом, с ним и нужно вести разговор. «Посетитель платит за сервис», – любит повторять наш хозяин. Разумеется. Это истинная правда. Поэтому и мой джедай заслуживает набора тех фраз, которым одаривается клиент, напрашивающийся на разговор. За разговором ему еще можно что-нибудь предложить, и еще, и еще.
– Попробуйте еще с соком аркуфа. Ванильное мороженое с аркуфом – такая получается маленькая кислинка. Хотите попробовать?
– С удовольствием. Сделайте, пожалуйста.
– Вы, наверное, приехали откуда-то?
– Да. Я на Семнадцатый всегда стараюсь прилетать. Отсюда хороший маршрут есть к Храму. Без пересадки.
– Ага, у нас бывают джедаи. Тут вообще удобное место, хорошая развязка.
После этих моих слов он кивнул и опустил глаза. Как я его поставила на место, а? То-то же, знай наших. А то вообразил, что он – нечто большее, чем просто клиент со склонностью к трепотне с буфетчицами. Что это я ему в витрине улыбнулась – а не очередному посетителю.
Но когда его глаза прикрыли веки, мне вдруг стало грустно… даже не знаю почему. Просто грустно, и всё.
Он допил первый коктейль, взялся за второй. Может, это у меня глюки? Может, это я вообразила? Его лицо было – само спокойствие. Думал о чем-то, иногда ресницами хлопал.
– Очень вкусно. Вы действительно мастер.
– Если вы только что с дороги, может быть, пообедаете по-настоящему? С первым, вторым и третьим? У нас есть хорошие комплексные обеды.
– Спасибо, я на борту уже поел.
– На борту – это не то, это одна сухомятка, – заметила я. – Уж я-то знаю. Раньше я работала в «Корускантском флоте». Честно говоря, там… Там пассажиров не слишком балуют качеством еды… Или вы прилетели каким-нибудь люксовиком?
– Нет, обычным рейсовым.
Посетители. К моему буфету тоже. Я извинилась перед ним и с улыбкой выслушала новый заказ, потом еще один, и еще, и еще. В этой партии было много желающих выпить и поболтать. И я работала.
Когда волна схлынула, его уже не было. Ушёл.

~*~

Я как-то ненарочно запомнила день, когда он был в последний раз, и через месяц отметила это число. Отметила то, что видела его месяц назад. Значит, он появится снова где-то через полгода… если появится, и если будет моя смена… Интересный счет времени.
Он появился через три недели.
– На этот раз вы быстро обернулись, – сказала я, приветствуя его улыбкой и протирая бокал. – Я думала, вы надолго пропали. Но приятно, что в нашей закусочной вам понравилось, и вы стали нашим постоянным клиентом.
Он коротко усмехнулся и сказал:
– А можно, это… комплексный обед?
– Разумеется, можно! Садитесь за столик, вам сейчас все подадут.

Он ел и поглядывал на меня. Я улыбалась, когда встречала его взгляд. Потом, после обеда, он снова взгромоздился на табурет у стойки и попросил коктейль. С аркуфом.
Хотелось с ним заговорить… просто, по-человечески… Но я не знала, о чем спросить… Всё какие-то банальности… Да и неловко как-то…
И казалось бы, ну чего мне смущаться? Если кто-то работает на монетном дворе, он же не смущается от того, что ему нужно контролировать процесс изготовления денег? Он привыкает. Если он настоящий профессионал, он привыкает, и купюры, проходящие через его руки, не кажутся ему почти своими.
– Действительно, вкусный обед, – подал он голос. – Вы не зря мне его порекомендовали. И суп вкусный, и второе…
– У нас хорошее меню. Всё по-домашнему, всё свежее, без консервантов.
Он улыбнулся:
– Да, у вас всё замечательно.
Голодный народ пошел косяком. Родианцы, целое турбюро тви’лекков, забраки, люди, церианцы… Этой волной его и унесло.

~*~

Так он стал моим постоянным клиентом. Появлялся довольно регулярно – раз в два-три месяца наверняка, а бывало, что и через две-три недели я его видела. Я на нем даже кое-какие премиальные заработала. Всё у меня было хорошо. Племянница радовала успехами. Она меня постоянно по городу возила: «что ж это вы, столько лет на Корусканте, а не были в Музее Старых мастеров?» или «что ж это вы столько лет на Корусканте, а не были в филармонии?» В филармонию у нас с ней теперь был абонемент. Я ей даже говорила: зачем тебе с тёткой ходить, ты бы лучше с каким-нибудь приятелем туда сходила. Она так и зыркнула на меня: «Глупости».
В филармонии, правда, я ничегошеньки не понимала. В музеях еще бывало интересно, картины красивые или скульптура, и со смыслом, а вот эта музыка… У меня и слуха-то нет. Но не хотелось перед племянницей выглядеть совсем уж неотесаной дурой. Правда, я ей наш вид показала, с балкона. Она даже зарисовки сделала и работу по нашему району. Похвалила меня. У нас, в Синих квадратах, оказывается, какой-то там особый стиль высотной застройки, который с нашего балкона очень хорошо просматривается.
Да, всё было хорошо, только временами будто что-то не так… Не было у меня близкой подруги. Та, что со школы, осталась на Калле. Сначала мы переписывались, а потом как-то разошлись. На прежней работе тоже не сложилось, а здесь были хорошие девчонки-напарницы, но я им больше как для Элин – тётя, а не подруга. Не с кем было посоветоваться. И по поводу чего советоваться? Что он на меня смотрит? Ну, глаза есть, вот и смотрит. Законом не запрещено.
Что меня удивляло и… и покоряло, наверное, так это то, что я никогда не видела в его глазах этого отвратительного масла, этих похотливых слюней… как у всех, даже у Лума, уж до чего он был славный парень… И причем я же понимала, что он не в «Трали-вали» ходит, он ко мне ходит. На меня смотреть. Как на картину в музей.
Хм, я даже сама на себя стала чаще в зеркало смотреть, чтобы понять, что ему так нравится? Я, конечно, не уродина, и поклонники у меня были… и сейчас иной раз посетители комплименты говорят… Но про себя-то я сама точно знаю, что не красавица. И нос у меня кнопкой, и морщины есть, особенно если присмотреться, и рот маленький, не этот, не «чувственный»… Шея, правда, красивая, это мне еще в школе говорили… Но шея и стареет быстрее всего, так что, может, не такая уж она и красивая? Брови и ресницы у меня светло-коричневые, а если я их крашу черным, получается вульгарно, так я не крашу. Я вообще не люблю эту живопись на лице разводить. Во «Флоте» от нас требовали быть ярко накрашенными в фирменном стиле, а здесь наоборот – «живые лица, минимум косметики, чтобы не портить людям аппетита». Можно подумать, наш хозяин что-то понимает в человеческой красоте!
Или это я сама виновата? Не надо было ему тогда улыбаться. Он ведь выбирал – входить или не входить? А я улыбнулась. И теперь жду его прихода, как последняя дура. Бывает же так? Эх, со мной так и бывает. Мне от судьбы если и выпадет какой бутерброд – так обязательно маслом вниз. А я ведь даже не знаю, как его зовут. Это мы так третий год знакомы, называется.
Главное, я сама себя понять не могу. Мне-то что надо? У меня всё есть. Замуж я не хочу, спасибо, сходила уже. И не за него же замуж-то? Он и жениться-то не может… А что же мне надо? Куда мои мысли бегут, о чем я думаю?
Ну, наверное, это так и должно быть… Приятно нравиться, приятно, когда на тебя смотрят… Но хотелось бы чего-нибудь ещё… Не обязательно в постель, спасибо, одного уже еле вытолкала… но хоть бы в кино меня пригласил, что ли? Или в филармонию. Я бы и филармонию вытерпела, я уже привыкла. Я закаленная. Хоть бы раз меня обнял, вот так, как у людей, как в кино или как в книжках пишут… У Элин нашла одну такую книжку, и как мне сначала нравилось ее читать, так просто написано, и умно, и правда… Но потом прочитала там такое: «… а Ким ходит спать к буфетчице, если буфетчица не занята кем-то другим». Даже слёзы выступили, уж на что я никогда не плачу… Обидно.

~*~

И я решила действовать по собственной, так сказать, инициативе. Этак он у меня скорее табурет перед стойкой протрет, чем пригласит куда-нибудь.
Когда он появился, у меня уже был заготовлен вопрос. Я всё так же улыбалась, когда делала для него коктейль, а когда он принялся за соломинку, спросила:
– Мастер, а почему у вас нету ученика? Джедай обычно с учеником.
Он посмотрел на меня так… Улыбнулся.
– У меня есть ученик.
Помолчал, потом добавил:
– Уже третий.
– А у меня племянница, – подхватила я. – Сейчас у меня живет. Учится здесь. На искусствоведа. Очень толковая девочка, и воспитанная.
Это чтобы сразу знал – постель в программе не значится. Чтоб не боялся, что придется спать с буфетчицей, когда она не занята кем-то другим.
Он моргнул несколько раз, глядя в свой бокал. Потом снова глаза поднял.
– А вы откуда родом?
Неужели всё еще так заметно, что я не столичная птица?
– С Каллы. Не были в наших краях?
– Нет.
– Вот видите. Даже джедаи к нам не заезжают.
– Это и хорошо. Значит, у вас на родине всё спокойно.
– Да, спокойно… У нас всегда спокойно…
Мне плакать хотелось, а приходилось держаться, губы концами кверху, хвост пистолетом, в глазах фейерверк и радость жизни. К счастью, пошла толпа алчущих и жаждущих, она меня спасла, я смогла вздохнуть.
Но когда волна сошла, оказалось, что он всё еще сидит, смотрит на меня.
– Мы, кажется, знакомы уже целую вечность… но… Простите, как вас зовут?
Дошло, наконец. Нет, смешные эти мужики, их если не подтолкнешь – кина не будет.
– Аса. Аса Ола-Тари.
– Красиво. Аса, – повторил он. Попробовал мое имя на вкус. Проговорил его так, будто обнял меня… как я хотела…
– Это значит «старшая», – сказала я, чтобы вернуться к действительности, я же на работе. – Я старшая была в семье, вот меня так и назвали. А вас как звать?
– Квай. Квай-Гон Джинн. Не слишком благозвучное у меня имя.
– А вы знаете, что оно означает?
– «Кто идет». Вот как часовой спрашивает: «кто идет?». То есть много нереализованных возможностей. Можно быть кем угодно, – он сложил пальцы в щепотку, а потом раскрыл ладонь – короткий, но такой красивый жест… Как будто расцвел цветок. Я потом дома пыталась это движение повторить, но оно было неповторимое.
– А можно и по-другому понять, – заметила я. – «Тот, кто всегда в пути». Ваши родители правильно вас назвали. Они, наверное, очень гордятся вами.
– Спасибо.
Тут я поняла, что сморозила глупость. Он же джедай. Какие у него родители? Он же приютский.
– Мои родители были простые люди, с далекой провинциальной планеты… которой нет ни на одной карте. Им, конечно, было бы очень приятно услышать ваши слова. Спасибо, Аса.
– Вы еще нашей провинции не знаете, – улыбнулась я, чтобы загладить неловкость. Неловкость была. Я почувствовала, что ему как будто в тягость говорить о родине, поэтому не стала уточнять, откуда он сам. – Калла – вот уж дыра так дыра!
– А на Корусканте вам нравится?
– Да, конечно! Тут у меня дом, работа. Очень нравится. А вам?
Он неопределенно пожал плечами.
– Слишком людно. Мало простора. Хотя… всё зависит от того, с какой стороны посмотреть. В принципе, жить можно.
– Ну, если жить в Храме, так еще бы! А я, знаете, когда во «Флоте» работала, снимала комнату на Фиолетовом уровне. Вот уж где не повернуться! Но даже там у меня соседи были хорошие, тви’лекки, и балкончик. Я люблю, чтоб обязательно балкон был. Выходишь и – прямо как летишь! Самое лучшее на Корусканте – это, конечно, постоять на балконе. Такая красота вокруг! И, знаете, как вы сами сказали: всё зависит, с какой стороны посмотреть. Бывает, что люди живут наверху, на Желтом или даже на Оранжевом, а натура у них ниже ультрафиолета. А ведь живут еще и на Сером, и на Коричневом… и не все же совсем отбросы, мало ли у кого какая судьба… Не у всех же папа-мама в Сенате заседают. Вот у моей племянницы есть знакомые, студенты, которые снимают на Сером… Когда молодой, хочется ведь и в кино сходить, и одеться, и погулять, не все же денежки за квартиру выкладывать…
Он молчал. Если бы сейчас подошли клиенты, я бы даже обрадовалась – смогла бы достойно выйти из игры. Мое предприятие уже показалось мне самой сомнительным… и не совсем честным… Но нет, никто не шел к моему буфету, спасать меня от моей же глупости.
А он всё молчал и смотрел. Мне стало неловко – и за себя, и за него. Я, конечно, не шибко большого ума, но когда мужчина дает понять, что твой разговор – ахинея, а единственное интересное в тебе – это женский пол, тут мы по разные стороны, так сказать, баррикад.
Вечно выдумаю себе принца в голубом вертолете, а потом страдаю. Сама виновата – надо меньше выдумывать.
– А сейчас вы где живете?
Так я тебе и сказала! Зря ты тут у меня, герой не моего романа, штаны протираешь и хозяйский табурет. Шел бы ты лучше по известному адресу. А если денег у тебя только на коктейль, а не на бордель, так топал бы в свой Храм, пускай тебя какая-нибудь джедайка утешит.
– Сейчас я живу в хорошем районе, очень довольна.
Я повернулась, чтобы взять губку и протереть мою стойку, но с досады движения всегда бывают такие неловкие… Начала вытирать и нечаянно зацепила поднос с пирожными, тот, что на высокой ножке.
И вся эта гора пирожных неминуемо ухнула бы вниз, на пол, и вычли бы с меня за погубленный товар – хозяйский компьютер всё видит – но мой джедай оказался на высоте. Он не дал им упасть – ни им, ни самому подносу. Я даже ахнуть не успела, а оно как-то само собой снова собралось, прямо в воздухе, – пирожные улеглись горкой и выложились на круг подноса, который стоял и ждал их, стоял на весу, как в цирковом фокусе, а потом полный поднос пролетел мимо меня и медленно опустился на место. Даже крошки не рассыпались.
Я перевела дух.
– Спасибо, мастер Джинн.
– Можно просто Квай. Аса, ведь вас не обижает то, что я прихожу к вам? Вы разрешаете мне?
Подошли два посетителя, я их быстро обслужила. Он ждал.
– Приходите, здесь же для всех открыто, – проговорила я, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Приходите, конечно. Я всегда вам рада. Вы мой постоянный клиент, мне это выгодно. Жалко только, что вы так редко заходите.
Тут я заставила себя посмотреть на него и вывесить улыбку.
Его глаза были всё такими же прозрачными. Нет, не нужна я ему как женщина. Только как картина. Ходят же люди в музей, получают эстетическое, так сказать, удовольствие. Ведь там не только писаные красавицы висят, однако ж нарисовали их зачем-то, и даже в музей повесили. Чтоб народ смотрел.
И хорошо, что не нужна. Меньше мороки. Но тут же, независимо от себя, я представила, как было бы интересно вынуть из его прически шпильку, которая так смешно торчит у него над головой, и чтобы волосы рассыпались по плечам… и еще провести пальцами по его щеке, бородку потрогать. Непохоже, чтобы она была колючая. Наоборот, на вид такая… такая… приятная на ощупь, как меховой воротничок, что ли…
Он улыбнулся, и я почувствовала его пальцы на своей щеке. Нет, его руки по-прежнему лежали на стойке и держали давно пустой бокал из-под коктейля… но в то же время я знала, что это он…
– Не надо,– я нахмурилась и отклонила голову, когда он вот так странно прикоснулся к моим губам, – не надо этих фокусов.
Это, конечно, у меня грубо вышло, и я смутилась… и еще добавила тем же тоном:
– Покупайте что-нибудь – или не мешайте мне работать.
Он опустил глаза, вынул карту из внутреннего кармана. Снова на меня посмотрел.
– Действительно, возьму у вас парочку этих пирожных. Их можно навынос купить?
– Да, конечно. Две штуки?
– Угу. Нет, знаете, давайте четыре. Они такие миниатюрные. Обрадую моего ученика. Если он, конечно, в самом деле занимается на тренажерах, а не треплется со своими друзьями. Та-ак… Вроде бы занимается. Он у меня склонен к полноте… и любит сладкое… Но один раз можно.
Я упаковала пирожные в коробочку, покусывая губу, чтобы поскорее прогнать совершенно неуместные ощущения. Быстро вставила его карту в аппарат, щелкнула по клавишам, вытащила и положила на стойку рядом с покупкой.
– Спасибо, Аса.
– Не за что.
Клиенты, наплыв моих спасительных клиентов. Какое счастье! Очередь. И я работаю на самых высоких скоростях. Он наконец-то ушел, канул в неизвестность, растворился в Корусканте… или даже в галактике… «Один раз можно» – нет, ну видали такую наглость? Ну мужики, ну мужики… И поделом, дура, и поделом! Забыла про грузовой отсек? Мало было, да? Ишь, дура, в кино захотела, в филармонию! Так тебя ещё поимеют в разгар рабочего дня за твоей же родной стойкой. Причем никто ничего не заметит. Даже хозяйский компьютер.
Обзывая себя самыми скверными словами, я пережила еще одну волну посетителей, на полном автопилоте приветствовала свою напарницу, сдала ей смену и поехала домой. В довершение всех неприятностей в битком набитом метро у меня срезали сумку с ключами от квартиры. Это был явно не мой день.
Я, конечно, сперва психанула, а потом подумала – ну и что? Кроме ключей, ничего особо ценного там и не было… записная книжка, пудреница, неоплаченные счета… Элин была дома, дроид-консьерж сразу же перепрограммировал нашу входную дверь и сделал новые ключи. Если б не этот случай, я бы так и не собралась купить новую сумку… Счета пришлют повторно, за этим дело не станет…
А то, что он никуда меня не пригласил, а сразу полез со своей Силой… Досадно, конечно… А я чего добивалась? Сама не знаю. Ну, так и нечего расстраиваться. Тоже мне – трагедия! И не такое переживали, и это переживем.

~*~

Итак, я дала себе слово, что больше с ним – ни-ни. Здрасте-до свидания, и всё.
Прошла неделя, вторая, третья, месяц прошел. И каждый день я высматривала – не появится ли он? Ох, дура, ну и дура неисправимая…
Бывало, что тот или иной особо возбудимый гражданин воображал, что сможет привлечь мое внимание своей мерзкой рожей со слюнявыми губами. Одному, который начал приставать с какими-то невероятными угрозами, я так прямо и ответила, мило улыбаясь: вот вернется мой друг-джедай… Даже придумывать не пришлось, что же будет дальше. Сразу хотелку отбило.
Бывало, заходили джедаи, и я обманывалась их одеждой. Одного я запомнила, он был с маленьким учеником и зашел к нам именно для того, чтобы покормить ребенка. Заказал комплексный обед. Наверное, приехали откуда-то после своей миссии. Они бросили свои рюкзаки на стулья и пошли мыть руки, потом мальчик сел за стол, а учитель набирал на поднос тарелки. Они ели и о чем-то говорили. Интересно, какой учитель мой Квай – добрый или строгий? Я как-то, давно, еще когда работала бортпроводницей, видела джедая вот с таким же пацанчиком лет восьми и удивилась, что мужчина может так заботиться о ребенке. Моему отцу, например, вообще было всё равно – есть я на свете или нет… С другой стороны, подумала: ведь тащит такую кроху на войну, ну хорошо, не на войну, а на «вооруженный инцидент», как выражается правительство, – и не совестно ему лишать ребенка детства и обыкновенных ребячьих радостей? И что же это за родители, которые отдают своих детей в джедайский Орден? И ведь не только мальчиков, ведь и девочек отдают… Это же не родители, это же что-то уму непостижимое… Был бы у меня ребенок с мидихлорианами, я бы любую взятку заплатила, последнее с себя сняла, чтоб только ни в каких документах это не значилось.

~*~

Когда он появился… Я, конечно, виду не подала, что рада ему, как ясному солнышку… а так, как постоянному клиенту, за которого мне премия идет. Но когда он вошел…
Ведь мне ничего от него не надо, у меня всё есть. Только бы знать, что он помнит… и что наша забегаловка для него как музей, а я – бесценный экспонат. Чем-то же я ему нравлюсь… Как знать, может, это и есть любовь… вот такая любовь, как в той книжке…
Надо будет её дочитать, там ведь правда написана. Ничего, что Ким ходит спать к буфетчице, пускай ходит. У нее пусть будет Ким, с которым она спит, а у меня Квай, который на меня смотрит.
Он у меня и комплексный обед ел, и коктейль пил, новый уже. Пока его не было, я придумала много хороших коктейлей.
И не зря я его ждала, он меня порадовал. Так прямо сам и спросил, у стойки:
– Аса, у вас бывает выходной?
– Бывает. А у вас?
– Можно устроить. Я вот подумал: а что, если нам как-нибудь встретиться и прогуляться по городу? Как вам эта идея?
– Идея очень хорошая. А мы пешком будем гулять?
– Можем потом и пешком, но сначала лучше на спидере. Чтобы больше увидеть. Когда и куда мне за вами заехать?
– У меня выходной через четыре дня. Вам этот день подходит?
– Подходит.
– Лучше во второй половине. Вы будете свободны?
– Да. Часа в четыре? Или в пять?
– Лучше в четыре. Чтобы погулять, пока светло… Знаете парк в «Синих квадратах»? «Два дерева – три монстра»?
Он усмехнулся и кивнул. В этом парке памятник стоит, каким-то трем политикам, очень несуразный, а деревьев-то – раз-два и обчелся, поэтому в народе так и говорят.
– Вот у входа в этот парк я и буду вас ждать. В четыре. Двадцать первого.
– Договорились. Но если вдруг у меня что-то не сложится, вы не могли бы дать мне ваш номер? Чтобы вы меня зря не ждали.
Что мне оставалось делать? Записать номер, благо салфетки всегда под рукой.
«Чтобы вы меня зря не ждали», – это он хорошо сказал. Зря. Вот истинная правда. Зря я это затеяла, потом самой же будет горько, что всё не так, как мне бы хотелось…
Но не успела за ним закрыться дверь, а я уже начала думать, как мне одеться и вообще… Может, попросить Элин, чтобы она пару дней пожила у подруги? Нет, стоп. Это пусть Ким спит с буфетчицей, я же, кажется, решила… А у нас ничего не будет. Только кино.

~*~

Я провела ревизию моего гардероба и обнаружила, что мне не в чем пойти на свидание. Ну, вот буквально не в чем. В нашем секторе осень была какая-то странная: сначала холодно, и дождь чуть ли ни со снегом, и вдруг стало тепло, почти как летом… Разладилось что-то в этих погодных установках, я даже в новостях об этом слышала краем уха.
Появилась мысль купить что-нибудь новое, и после работы я пошла в магазин готового платья.
Мне всегда утомительно примерять одежду, но ради такого случая… Всё-таки хотелось бы выглядеть… Продавщицы заметили, что я перебираю достаточно дорогие вещи, и подошли, предложить свою помощь. А когда я сказала, что у меня важная встреча с человеком, который мне дорог, они заулыбались и выложили к моим услугам, кажется, весь их завоз.
Меня долго обряжали во всевозможные модели платьев и костюмов, и всякий раз из зеркала на меня смотрела дура, всё старше и старше, всё уродливей и уродливей. Я вдруг почувствовала такую усталость… Сегодня у меня был тяжелый день.
Наконец мне это надоело. С сумасбродной мыслью, которая иногда на меня нападает, я попросила раздеть кошмарный манекен, символизирующий счастливого подростка, отправляющегося на каникулы, и дать мне его тряпки. Или, по крайней мере, его тряпки моего размера, если продавщица не разделяет моего оптимизма.
Получилось очень мило. Давно хотела купить себе удобную рубашку в клеточку. И синие штаны на завязках чуть ниже колена тоже ничего. А на ноги надену парусиновые тапочки.
Какое счастье, что Элин сообразила поставить ужин на самоподогрев. Это было самым приятным завершением дня.
Всё-таки я не красавица… Такие платья были чудесные – а мне, как банте бантик. Ну почему так?

~*~

Но вот наступила назначенная дата, и утро я провела в бегах: сходила в парикмахерскую и в салон красоты, потратила кучу денег на омолаживающий массаж. Вернулась домой в полтретьего, чтобы быстренько перекусить…
Красная лампочка оставленного сообщения. Да, я знала, что и этот бутерброд обязательно упадет маслом вниз. Его голографическое изображение очень передо мной извинялось, но… Короче говоря, слово и дело Республики.
Не успела я стереть запись, как появилась Элин. И вопросы.
«Да ничего, – ответила я, – просто захотелось сделать себе приятное». Ну, и продолжила в том же духе: нацепила обновки и пошла в парк «Два дерева». Просто погулять. Моя новая сумка – маленький рюкзачок – пришлась очень кстати к наряду, украденному у манекена.
Просто погуляла. Погода была замечательная – теплынь, солнце, как по заказу. Бабье лето. Ну, погуляла-погуляла… Съела мороженое. Села на скамейку и представила, что он тоже сидит. Мысленно с ним поговорила. Мы решили пойти в кино.
На время я как бы отключила того бухгалтера, который должен был угрожать мне страшными казнями за растрату, и отправилась не куда-нибудь, а в большой развлекательный комплекс на Зеленом уровне. Его программу в последнее время особенно рекламировали.
В кассе я спросила, что мне могут посоветовать интересного про джедаев. Выбор был, и очень большой. «И чтобы поменьше стрелянины и постельных сцен». Выбор существенно сократился. «Рекомендую историческую тематику, мисс, – пробубнил робот. – Правда, там тоже сражаются… Но именно исторические сюжеты дают максимально правдивую информацию и о знаменитых джедаях прошлого, и о культе Силы как таковой».
«Ага, – подумала я, – это потому что проверить нельзя, как там было на самом деле». Но мнение робота одобрила, попросила его выбрать что-нибудь наиболее информативное, заплатила за сеанс и заняла выделенную мне нишу. Картина называлась «Экзар Кан».
Неужели эта белиберда – действительно смысл его жизни? Или фокус в том, что «в давние-давние времена» всё было по-другому? У меня сложилось впечатление, что для джедая самое опасное в жизни – это взять ученика… а Квай говорил, что его ученик у него уже третий… Как жаль, что его со мной не было, так бы выяснила, из-за чего, собственно, они весь фильм друг друга шинковали…
Когда я ехала домой, перед глазами у меня еще шли световые пятна от разноцветных лазерных мечей. Открыв свою дверь новодельным ключом (к которому я всё никак не могла привыкнуть, хотя уже месяц прошел) я сразу попала в зеркало и увидела свое помолодевшее смешное лицо и худые ноги в подростковых штàниках.
За пару дней я потратила свою месячную зарплату на то, чтобы понять очевидную вещь: мы друг другу не пара.

~*~

Я уже легла и слышала, как наверху ворочается во сне Элин. С её вселением мы устроили двухъярусную кровать, чтобы не занимать еще одним спальным местом и без того совсем небольшую нашу комнату.
Но всё не спалось, и я тихонько встала, отодвинула черную шторку и вышла на балкон.
Даже это яркое ночное освещение не затмевало звёзд на небе. Интересно, видна ли отсюда та звезда, на которую он полетел? Нет, вряд ли. Его звезда должна быть очень далёкой…
Грустно смотреть на эти золотые россыпи. Потратилась впустую, да… Говорят, что человеку для счастья надо очень мало, а женщине и того меньше. Кто какой мерой меряет, вот в чём вопрос… Я ведь о нём совсем ничего не знаю. Знаю только, что он любит коктейль с мороженым. Когда он прикоснулся к моим губам, я подумала: да, он не святой. А если бы он не сделал этого, я бы расстроилась, что он такой непонятливый… Что же дальше-то будет?

~*~

Пришел через две недели. И опять извинялся, как на голограмме, – так мило и так по-детски… У меня даже закралась мысль: может, я, это, его первая любовь? После «Экзара Кана» можно подумать всё, что угодно…
Тут и мои траты окупились… Плохо так думать, конечно, но это я задним числом, а вначале была искренне рада его подарку, хотя поупиралась для вида – «что вы, это совсем не нужно». Ведь часто поступаешь так, как принято, а не так, как подсказывает сердце, а это плохо. Это самое плохое между людьми, как мне кажется. Или одно из самых плохих. Главное, знаешь – а всё равно попадаешь в колею… И делаешь «как надо».
Мне, наверное, больше всего нравится в нем именно то, что он не такой, как надо.
Он привез мне ожерелье с той планеты, на которой «восстанавливал конституционный порядок» (он так ответил на мой вопрос). Красивое, из разных самоцветов. А когда я начала отказываться, у него стали такие грустные глаза, что пришлось уступить. Он просил надеть ожерелье, но я сказала, что такая вещь с рабочей одеждой не носится, это будет выглядеть вызывающе. Он вздохнул – очень тихо, но я услышала. Расстроился, что мне не понравился его подарок.
Вообще, он был какой-то сам не свой, но оказалось всё в порядке: «Просто я немного устал». Он сказал это так искренне, что захотелось погладить его по голове, как маленького, и уложить спать, чтобы человек отдыхал. Ну и работа… Уж на что моя работа тяжелая, целый день на ногах и обязана притворяться радушной невзирая ни на что… не говоря уже о ревизиях… Но не до такой же степени… И конечно, мне было приятно, что он зашел меня повидать сразу, как только оказался на Корусканте.
– А ваш ученик? Он не ездил с вами?
– Почему, ездил, конечно. Я его домой отправил. Он уже, наверное, дрыхнет без задних ног.
Конечно. Не будет же он его тащить на своё свидание… и ожерелье мне при нём дарить…
– Понравились ему пирожные?
– Пирожные? А-а, те… Ну ещё бы! Съел сразу. Все четыре штуки.
– Он у вас маленький?
– Мой ученик? – он усмехнулся так тепло, что мне прямо представилось, как мальчик, которого я никогда не видела, разворачивает коробку с моими пирожными и не верит своим глазам. – Нет, он уже большой. Очень большой. Ему уже пора вылетать из гнезда.
Появились посетители, и никак от них было не отделаться. Тому то, тому другое, тому радио погромче, тому потише, тот уже заказ сделал, а денег не хватает, у того, видите ли, грязный стакан…
Наконец, разобралась я с ними. Квай сказал, что теперь уж не знает, как и предложить-то погулять вместе, что он себе не принадлежит, и в любое время его могут выдернуть на какое-нибудь задание… и чтобы я его простила, что он маячит тут у меня на табурете, а толку с него всё равно никакого…
Я улыбнулась:
– Так ведь и вам никакого толку нет от нашего знакомства. И разве обязательно толк? Пусть всё будет, как есть. Приходите, я вас всегда очень жду. Мне это не в тягость, что вы приходите, а наоборот.
Он так глазами по моему лицу прошел, как будто больше никогда не увидит. У меня всякие мысли нехорошие появились: а что, если его где-нибудь убьют, а я и не узнаю, что с ним? Буду думать, что надоела, а на самом деле…
Когда закончился мой рабочий день, и я начала переодеваться в подсобке, то не смогла утерпеть и примерила ожерелье. Я ведь так толком его и не рассмотрела, работа же, народ кругом, очередь. И только сейчас увидела, какое оно… дорогое, наверное… и украшения надо носить с чем-то… а не как сарлаку сережки… Но оно мне очень понравилось, очень. Именно на мне и понравилось. Почему будет вызывающе выглядеть? Разве вызывающе? Это же не бриллианты, а просто разноцветные граненые камушки.
Девчонки увидели, тоже очень похвалили. Ну и, понятно, расспросы, что, да кто, да как, да почему. Я ответила, мол, брат подарил. Все знают, что у меня племянница, ну, и брат. По-прежнему хвалили подарок, но интерес пропал. Тем лучше. Ведь это же смешно – подцепила джедая. Это как-то даже неприлично. Да и подцепила ли? Нет. Ну и ладно.

~*~

Так что когда он пришел, я из-за стойки чуть на шею ему не прыгнула – до того вообразила себе всякие ужасы, что даже не надеялась снова его увидеть. А он был такой светлый, такой весь сияющий… Как полёт во сне.
Сперва я подумала, что это из-за ожерелья. Что я его ожерелье ношу. Оказывается, совсем нет.
– Знаете, Аса, у меня появился маленький ученик… Его зовут Эни. Я нашел его случайно… случайно и неслучайно… Такое чудо! Я так мечтал о нем – и он у меня появился…
Он усмехнулся, как-то внутрь, сам себе.
Я давно знала, еще по «Флоту», что джедаи – это очень странные существа. Мужчины они или женщины – они как будто ангелы с лун Йего. Они же и стремятся стать как ангелы, чистой силой. Вот этой самой своей Силой стать стремятся. Джедаи-мужчины совсем не похожи на самодовольных жвачных животных, за которыми только убирай, как все мужики… И то же самое джедайки – они женщины только снаружи, как бы обман зрения… которым они, как я слышала, пользуются напропалую… хм, для слова и дела Республики, естественно. Будто у них тело отдельно, душа отдельно.
Это у меня промелькнуло, когда я смотрела на его лицо. А еще я подумала: ему как будто кроме меня не с кем и радостью своей поделиться… Неужели совершенство – это такое страшное одиночество? Они же там, вроде, все братья-сёстры…
Он пригубил коктейль. Поднял на меня глаза. Такие… небесные… Если бы я сама ждала ребенка, у меня обязательно было бы это чувство: когда он откроет глазки, они будут точно такие же – ясные и теплые.
Снова улыбка, теперь уже мне.
– Я сейчас ни о чем другом думать не могу, как только об этом мальчике и о том, как я буду его учить. Хочу всё вот так отвести, как воду, когда входишь в реку и готовишься плыть, – он сделал очень красивое движение рукой, тоже мне запомнившееся, – далеко плыть, до другого берега, о котором только знаешь, что он есть, а на горизонте вода, вода, бесконечность… Понимаете меня?
– Да, я понимаю, – кивнула я, тоже с улыбкой.
Но тут же мне стало так горько, что я не удержала эту горечь. У нас на Калле есть храмы, куда можно прийти, а здесь, на Корусканте только один храм – их, а в него народ не пускают. Так я сказала ему, как святому человеку.
– Я, знаете, два аборта сделала – один раз вакуум-регуляция, это вообще не считается… то есть считается, что не считается. А второй раз тоже очень спешила… но перегон был большой, наш рейс сорок пять суток, так что уже было всё, как положено. Плакат «Убийство на улице и убийство в утробе – одно и то же», и кресло, и два дня выходных… А у вас это уже будет четвертый ученик, вы много радости знали, да оно и видно, по вашим глазам…
Тут же свет в его лице и погас.
– Эх, Аса…
И замолчал. Я так расстроилась из-за своей глупости… Ну кто меня за язык тянул? Ляпнуть такое постороннему мужчине…
– Не только радость, – проговорил он тихо и остановился. Посмотрел на меня. Лицо бледное, усталое. Неужели у него и отпуска нет, на такой каторге?
– Когда умирал мой первый ученик, я ничем не мог ему помочь… хотя чувствовал его боль как свою… А второй очень много зла принес людям… И я часто думал, что лучше бы у меня его не было… я сам был очень виноват… и, можно сказать, своими руками убил его … Никто не благ, но… конечно очень плохо то, что вы мне сейчас сказали. Больше так не делайте.
Я хотела ответить, что ведь не я одна виновата… и нет у меня ни состоятельных родителей, ни просто близких родственников, которые помогли бы мне вырастить ребенка, а одной это невозможно, это сразу нищета такая, что хуже смерти, но подошли клиенты. Уж пришлось улыбаться и щебетать на полную катушку – заказывали много, и один тоже остался у стойки, поболтать. Похвалил мое ожерелье.
Я искоса посмотрела на Квая. Что ж он такой хмурый? Неужели из-за меня так расстроился? Что я не святая, не картина? Или из-за своей памяти? Точно как в том фильме: все время ученик учителя норовит убить или наоборот. Вот такая обратная сторона у этих ангелов. Странные они всё-таки, очень странные…
– Не огорчайтесь, Квай, – сказала я, когда мы снова остались наедине. – Прошлого, как говорится, не воротишь, нужно жить сегодняшним днем. А сегодня и у вас радость, и у меня. Я уже и не думала вас снова увидеть, переживала очень… Всё-таки опасная у вас работа…
– Моя работа гораздо легче, чем ваша, – ответил он с бледной улыбкой. – Мне не нужно столько притворяться – а это самое трудное, как мне кажется… и опасное для души…
Он скользнул взглядом по моей витрине, увидел горку пирожных, усмехнулся.
– Сейчас у меня что-то все бутерброды маслом вниз падают. Я показал моего маленького ученика начальству, думал, они тоже увидят, какой дар мы получили… А мне запретили его учить. Мой старший ученик обиделся. Все в один голос говорят: чтó это ты притащил в Храм, это плохо, это тяжело, это ненужно. Потому что слишком беспокойно. Но я-то знаю – я прав, а они нет…
Потом еще добавил, и я поняла его, как сестра, как мать…
– Все вынуждают меня отказаться от него.
– А вы их не слушайте, – сказала я. – Вы сильный, вы всё можете.
Он поднял глаза, улыбка стала теплее.
– Аса, вы прямо его словами говорите. Он в меня так верит… как же я могу его обмануть? Конечно, он будет со мной. Главное – чтобы он меня не подвел, а то нам обоим тогда несдобровать…
– А его мать… этого мальчика… вашего нового ученика… Как она не побоялась отдать вам сына? Честно скажу – если бы я знала, что мой ребенок где-то по чужим мирам воюет со всякими монстрами… и никогда-то я его больше не увижу…
Он отвел взгляд и слегка нахмурился.
– Его мать осталась в рабстве, на планете, не входящей в Республику. Мне удалось освободить только мальчика.
Помолчал. Знает, конечно, как в народе не любят джедаев за то, что они уводят детей у родителей. И вроде как во имя высших соображений, и прочие слова… Но как-то это неправильно, я так думаю.
Посмотрел на меня, вздохнул.
– Она была рада, что ее сын стал свободным… и перед ним раскрылись большие возможности…
– А её никак нельзя освободить? – спросила я.
– Можно. И нужно. Займусь этим обязательно, как только расхлебаю миссию, которая на мне висит… Висит и висит, никак не скинуть. Стрижка только началась…
Подошел посетитель, ему нужен был сырок и морс.
– Я думаю, – сказала я, отпустив покупателя с миром и с морсом, – что всё у вас наладится. Не расстраивайтесь, Квай. Если у вас появился сын, которого вы так ждали и так любите… и если сама судьба за вас, то кто против вас?
Наконец-то он улыбнулся по-прежнему, не только губами, но и своими ясными глазами.
– Да, Аса, вы сказали замечательные слова. Если это судьба, то судьба. А всё остальное не имеет значения. Мой первый ученик был как драгоценный камень, а последний будет как звезда. Никто не знает, не видит, каким он будет в Силе – ну и пусть. А я вижу, я знаю. Я действительно очень счастлив!
И опять сияет. А ему много надо для счастья? Да уж, наверное, немало…
– Я за вас очень рада.
Он хотел что-то сказать, но посмотрел на меня и, кажется, впервые заметил свое ожерелье на моей шее. Широко раскрыл глаза и удивленно покачал головой.
– Аса, какая вы красивая! Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Честное слово. Когда я вижу вас, я сам свой, понимаете? Я сам свой.
Вот так бухнул, без всякого перехода. Глаза прозрачные, но, кажется, прямо так меня сейчас и втянут внутрь.
«И мой, – хотела сказать я. – Не этого Ордена». Но сказала совсем другое.
– Так ведь и вы… самый лучший… Жаль только, что мы так редко видимся. И я вас совсем не знаю, а вы меня. Но это ведь неважно, правда? Вы приходите, я вас всегда жду. И с учеником своим приходите, не стесняйтесь. У нас для детей есть хорошее меню.
– Обязательно приду, спасибо. Но, пожалуй, мне пора. Надеюсь, Оби-Ван покормил Эни… и вообще… там у них без эксцессов. Оби-Ван – это мой старший ученик, который любит пирожные… Они не сильно жалуют друг друга, вот в чем беда… У нас даже правило есть – чтобы ученик был только один. Но у меня почему-то всегда так, – он вздохнул, – вечно я нарушаю правила…
– Если они вас ждут, тогда, конечно, идите, – улыбнулась я и подумала: «Нет, вряд ли мы с ним в кино сходим». – Вот, возьмите гостинцы вашим мальчикам, вкусные конфетки, фрукты и орешки в карамели. Это можно? Это не против вашей диеты?
– Один раз можно. Спасибо. Но зачем же даром, давайте я у вас куплю…
– Нет, возьмите так, без денег. Мой вам ответный подарок. За ожерелье. Оно мне очень-очень понравилось. Видите, я его теперь всё время ношу.
Я сделала бумажный кулёчек и бросила туда несколько горстей конфет. А он смотрел на меня… и я была самой счастливой женщиной на Корусканте. А может, и во всей галактике.

~*~

Он мне даже снился. Снилось, как мы с ним гуляли в парке «Два дерева – три монстра». На скамейке сидели. Целовались даже – как в кино…
Хороший был сон, но на следующий день появилось какое-то беспокойство. Прошло всего десять дней, как мы виделись в последний раз.
Я себя успокаивала, говорила себе: ну что с ним может случиться? Что ты, Аса, как девочка? Разве можно до такой степени голову терять? Кто он тебе? Никто. Постоянный клиент.
Потом опять начинала думать, уже с другой стороны. Эта самая мать, ну, мать его ученика… Он же сам сказал, что поедет за ней. Сейчас он как раз, наверное, ею и занимается. Если он ее освободит, то наверняка сюда привезет, на Корускант… и будет ее содержать… Рабыня. Вот еще дела. Бывает, что пираты захватывают не только грузовые, но и пассажирские корабли, да, бывает. Когда я работала во «Флоте», напали на «Звезду Кореллии»… Если он так привязался к её сыну, то и её может в два счета полюбить…
Выдержала я три недели. Вечером, из будки возле «Трали-вали», набрала справочную, узнала номер приемной Храма.
На мой вопрос автомат без всякого стеснения сообщил, что мастер Квай-Гон Джинн погиб на планете Набу за слово и дело Республики.

~*~

Она сразу так и вцепилась в меня своими глазищами – высокая смуглая джедайка. Они даже показались мне черными. Но потом, когда по ее заказу я сделала коктейль с аркуфом, и она села на табурет, на котором всегда сидел он, стало видно, что на самом деле глаза у нее темно-синие и подведены синим. Ее волосы были тоже заколоты такой шпилькой. А еще у нее был большой яркий рот и широкие, почти мужские запястья. На правом – бледный шрам.
Манеры, конечно. Царица! Каждое движение – как в балете, шея как у статуи, куда там моей… Брови – не брови, а целое высочайшее повеление.
Я улыбнулась, когда снова наткнулась на ее глаза. Она неотрывно смотрела на мое ожерелье. Мне стало очень неловко.
Я старательно занималась обслуживанием других посетителей, но всё время чувствовала ее взгляд… и не могла дождаться, когда же она уйдет. Но джедайка заказала еще один коктейль и продолжала по-прежнему бесцеремонно меня разглядывать.
– Что, мастер, недавно приехали с планеты, где делают такие ожерелья, как у меня? – приветливо спросила я и улыбнулась.
– Нет, – отозвалась она, – очень хорошо знала человека, который вам его подарил.
Я растерялась. Что тут сказать? И что она хотела этим сказать?
– Но никто-никто не увидит, но никто-никто не узнает, кто его тайна, кто, кто-о-о, – медленно протянула она, очевидно, строчку из какой-то не известной мне песни, сложив губы колечком.
Её слова будто проткнули мешочек, в котором было завязано мое горе, и оно начало медленно растекаться внутри. Но она знала Квая, и, несмотря на боль, я даже обрадовалась – хотелось с кем-то поговорить. Хоть с кем-то.
– Ведь он умер, зачем вы так? – сказала я и прямо посмотрела в ее темные глаза. – Какая тайна? Или… – тут только я подумала, что такая красивая вещь, наверное, стоит немалую цену, – …или он потратил на мое ожерелье казенные деньги?
– Не беспокойтесь, – фыркнула джедайка. – Носите на здоровье.
Она отодвинула бокал, соскочила с табурета и бросила мне две мятых бумажки со словами «сдачи не надо».
– Подождите… Мастер, извините, не знаю, как вас зовут… Вы были его… женой, да?
Она фыркнула еще более высокомерно:
– Какой там женой… А вы?
– И я, – я слабо улыбнулась, а в сердце кап-кап… – Он просто заходил иногда… редко… Перекусить, выпить, вот, тоже коктейля… Он был нашим постоянным посетителем. А почему…? Как могло с ним такое случиться?
– Вы видели эту королеву Набу?
– Кого?
– Вы, что, новости не смотрите? Эту надутую девчонку… которую он защищал до последнего… и которая погубила карьеру прекрасного человека, умницы, единственного среди всей этой своры, который действительно служил людям… на своем проклятом месте… как и Квай… Простите.
Она уже взяла себя в руки. Как и я. У нее тоже был мешочек, и оттуда тоже кап-кап. Но никто-никто не услышит… Это она правду сказала.
– Ладно, и это пройдет. Прошу прощения за всё, что я вам наговорила. А ожерелье вам очень к лицу, – она усмехнулась. – Он любил такие фенечки.
К моей стойке уже подошли посетители, но я не обращала на них внимания.
– Подождите, мастер! Подождите… знаете, что… У вас есть подруга?
Она недоуменно подняла брови.
– Подруга?
– Ну, да, подруга… чайку попить, посплетничать… душу отвести… без притворства… которая всё поймет. Чтобы не притворяться. Он сам говорил, что нет ничего хуже, чем притворяться. Я вам сейчас свой номер запишу и адрес. Будете посвободнее – приходите. Расскажете мне о нем. Я ведь его совсем не знала.
Она молча слушала, не уходила. А я записала на салфетке свой адрес и протянула ей – как сдачу.
– Вот, пожалуйста. Меня зовут Аса. Аса Ола-Тари. Звоните и приходите, я буду ждать. Вы ведь ему были как сестра, правда? Как сестра. Вот и я буду вам как сестра.
– Девочки, – проблеял клиент, стоявший первым в очереди, – может, вы выясните отношения потом? Люди же ждут!
– Хорошо, Аса. Я вам позвоню. Меня зовут Ади.
– Очень приятно, – улыбнулась я, а внутри кап-кап. – У нас и имена похожи. А говорят, у кого имена похожи, те друг другу подходят.
Тут усмехнулась и она. И сразу стала как-то мягче, женственней. Красивая.
– Теперь я понимаю… Будьте здоровы, Аса.
Она ушла, и очень вовремя, потому что посетители уже начали ругаться.